— А дальше посмотрим! Но позвольте мне объяснить ситуацию. Батиста бежал. Но это еще не означает, что весь режим уничтожен. Скорее, наоборот. С другой стороны, режим Батисты деморализован, у него нет опоры среди населения. Это с особой очевидностью выявилось два месяца назад, когда Батиста попытался сделать хитрый ход, чтобы укрепить свои пошатнувшиеся позиции. Он решил провести всеобщие выборы, стремясь придать своей диктатуре демократическую окраску. И знаете, сколько людей приняло в них участие? Не набралось и двадцати процентов от общего числа избирателей, и это при том, что все они обязаны были участвовать в выборах.
На основании этого вы можете судить, как сильно население поддерживало нашу борьбу. Но это еще не означало окончательной победы. Мы знаем, как настойчиво посол США требовал от Батисты покинуть страну, чтобы образовать правительство, которое было бы угодно гринго и при этом пользовалось популярностью у населения. Но здесь нам, можно сказать, здорово повезло. Батиста заупрямился и не пожелал уступать своего места.
— Все очень интересно, — перебил его Альенде, — но это же ничего не объясняет!
— Напротив. Разве опасность переворота устранена? Нет. Здесь, в «Кабанье», вы видите только бойцов Повстанческой армии. Но поезжайте в военный лагерь «Колумбия», бывшую главную ставку Батисты. Только там сосредоточено двадцать тысяч его вооруженных солдат и офицеров. Ну хорошо, они сдались повстанцам. Но сколько у Камило бойцов в этом лагере? Всего пятьсот человек. Правда, каждый батистовец церемонно отдает честь первому встречному барбудо,[16] но какое же это соотношение сил? Почти повсюду в стране армия Батисты сохранила свое вооружение. Полиция тоже. Мы должны действовать осторожно. Во всяком случае, новых попыток переворота пока не было, и речь идет о том, я повторяю, речь идет о том, кто в этом государстве стоит у власти!
— Итак, вы полагаете, что назначение Кардоны было всего лишь маневром со стороны Фиделя с целью избежать попыток переворота?
— Я этого не говорил. Но позвольте мне еще кое-что объяснить. Каковы наши ближайшие задачи? Во-первых, мы привлечем к ответу бандитов из различных секретных служб Батисты. Они творили произвол, убивали, пытали, насиловали. За семь лет диктатуры погибло около двадцати тысяч человек. За это все каждый из них понесет наказание. Этого требует и население, которое не поймет снисхождения к преступникам. А что потом? Мы должны распустить армию и полицию Батисты. Пока они существуют, власти у нас нет!
— Но почему же? Армия капитулировала. Разве она не может служить новому правительству? Ну хорошо, у вас есть Повстанческая армия, родившаяся в боях. Но сколько в ней человек? В вашем распоряжении всего лишь около трех тысяч вооруженных бойцов. Вы могли бы слиться со старой армией. А зачем распускать полицию? Преступников нужно, конечно, привлечь к ответу. Ну, а дорожный полицейский, он-то при чем?
— Армия, полиция и секретные службы были основной опорой Батисты. В армии и полиции у нас довольно много компаньерос, — заметил Че не без удовлетворения, — но в общем и целом там служат не революционеры, а люди, воспитанные в духе приверженности диктатуре. Они теперь разбиты и деморализованы, но в принципе их можно использовать против нас.
Он сделал паузу.
— По-моему, компаньеро Альенде, вы настроены скептически?
— Честно говоря, да. У нас в Чили к этому совсем другое отношение. Наша армия и наши карабинеры настроены патриотически и мыслят сугубо профессиональными категориями. У нас существует давняя традиция невмешательства вооруженных сил в политическую жизнь.
Взгляды Альенде вызывали резкое возражение Че.
— Как вам известно, я был в Гватемале. И что же я там пережил? Якобы аполитично настроенная армия подняла мятеж против правительства, которое законно пришло к власти и проводило реформы, предусмотренные конституцией. Хакобо Арбенс, сам полковник этой армии, поклялся, что она обеспечит поддержку реформам. Народ, избравший его, хотел видеть правительство, проводившее реформы, шедшие вразрез с интересами мощных американских концернов. Когда же США почувствовали угрозу своим интересам, то больше не стало существовать ни конституционного правительства, ни аполитичной армии, и начались убийства и пытки. Нет, я считаю, что армии, не вмешивающейся в политику, вообще не существует, во всяком случае там, где стремятся провести глубокие социальные преобразования. Вооруженные формирования, будь то армия или полиция, должны преследовать те же политические цели, что и правительство. Я могу только процитировать одного из моих любимых авторов — Ленина: «Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться…»[17]
16
Бородач