Че вновь набил трубку и сказал:
— Горняки вооружены. Они создали свою милицию. У них есть динамитные шашки, и они умеют обращаться с ними. Кроме того, у них есть винтовки. Страна бурлит. Поэтому правительство не хочет, чтобы к тому же добавились разговоры о моем присутствии. Они хотят все представить как волнения на местах. Они отнюдь не заинтересованы в том, чтобы стал очевиден масштаб сопротивления. Мы должны незамедлительно нанести им несколько поражений, которые они не смогли бы скрыть, чтобы борьба в городах получила новый импульс.
Еще никогда жужжание комаров не действовало так на нервы Че. Он потер виски. Гудение в голове не прошло. Неподалеку в траве сидел Тума. Че знал, что Тума был недоволен тем, что ему почти не приходилось участвовать в боях. Постоянно он приказывал ему охранять лагерь.
Тума демонстративно взял свою винтовку и начал чистить ее. При этом он искоса поглядывал на Че и говорил громко и отчетливо, так чтобы тот слышал: «Я буду тебя сегодня чистить, моя винтовка. Я буду чистить тебя и в будущем. Когда эта война закончится, я скажу, что сражался с тобой в руках, хотя это было и не так. А потом я сдам тебя в музей».
Че не реагировал на слова Тумы. Он слышал их, но чувствовал какую-то странную усталость. Он был не в состоянии не только что-либо сказать, но даже просто встать с места. Тума заметил, что с его команданте что-то неладно. Он подсел к нему.
— Эй, Че, что с тобой? Ты что такой грустный? Тебя доканала жара? Ты просто слишком стар для партизана. Тебе надо бы подыскать что-нибудь более солидное. Почему ты не остался на посту министра промышленности? Я знаю массу людей, которые дрались бы за этот пост.
Че тяжело вздохнул и повалился на бок. Тума помог ему растянуться на траве. Теперь он больше не походил на доктора Гонсалеса. Теперь ему пришлось бы признаться, что он Че. Его волосы вновь буйно отрасли, а борода напоминала о боях прежних лет. Но вид у него был болезненный. Усталый. Переутомленный. Тума вылил воду из своей фляги на платок и протер ему лицо.
Сухие губы Че раскрылись. Выразив удовлетворение и благодарность, он начал высасывать влагу из платка.
— Внезапный приступ слабости и ничего более. Не беспокойся, Тума. Но расскажи мне что-нибудь. Расскажи мне о себе. Тебя так приятно слушать.
Тума обрадовался этому предложению. Он положил винтовку на колени и окинул взором джунгли. В этом жутком лесу росли прекрасные цветы.
— Ты спокойно можешь не открывать глаза. Я буду начеку. Расслабься. Ты это заслужил.
Знаешь, сколько мне было, когда я на Кубе примкнул к партизанам?
Че покачал головой. Его движения были вялыми. Сейчас ему не хотелось ни выслушивать вопросы, ни отвечать на них. Он хотел только слушать и, может быть, немного вздремнуть.
Тума понял это и продолжал:
— Мне было семнадцать. Я сбежал из дому, чтобы присоединиться к повстанцам. Но вы тогда меня не приняли.
Че вяло улыбнулся. Он хорошо помнил этот эпизод.
— Вы сказали, что тот, кто желает вступить в революционную армию, должен иметь оружие. Вероятнее всего, вы просто хотели от меня избавиться. Но я вернулся с пистолетом. Вот это было дельце! Как в ковбойском фильме. Вместе с несколькими друзьями, которые также хотели примкнуть к Фиделю, мы напали на одного из соседей. Мы обвязали носовыми платками нижнюю часть лица, как настоящие бандиты. Теперь я вспоминаю об этом со смехом, но тогда наша выходка казалась мне просто великолепной. Ты даже представить себе не можешь, как я был горд, когда меня приняли в твою колонну. Дружище, да что могло быть прекраснее, чем возможность взять вместе с тобой Санта-Клару. А теперь я заранее радуюсь тому, что вместе с тобой войду в Ла-Пас. Ты был для меня как отец. Тогда я поклялся быть всегда рядом с тобой. И умереть я тоже хотел вместе. Возможно, это скоро произойдет… Разве мы можем полностью исключить эту возможность?
Че не реагировал. Тума продолжал рассказывать.
— Я сразу же согласился сражаться в Боливии, хотя моя жена вот-вот должна родить.
Дружище, может быть, я уже стал отцом! Как только мы выполним здесь наши задачи, я вернусь на Кубу и посмотрю на моего ребенка. Это точно мальчик. Хочешь поспорить? Может быть, я вновь буду служить твоим охранником. Это была отличная работа. Она доставляла мне такое удовольствие! Я приехал в Боливию через Европу. С эквадорским паспортом. А в Европе — как же называется этот город? — я побывал в ночном клубе. Они устроили там этот дурацкий конкурс танцев. Может, это покажется странным, но я принял в нем участие, и стал королем твиста… Эй, ты что, спишь?