— Эй, капитан! Развяжи нас! Я ранен. Я безоружен. Я хочу есть и пить. Ты что, все еще боишься меня?
Че знал, что капитан с удовольствием сразу же расстрелял бы его. Вполне возможно, офицер опасался наличия в своем собственном подразделении солдат, сочувствовавших идеям партизан. Поэтому он сознательно дерзил ему. Он обозвал его трусом. Капитан должен был как-то отреагировать. Пока он считался трусом, моральный дух солдат не мог быть на высоте. Тактика Че оправдалась. Офицер громогласно объявил о своей готовности развязать пленных. Но на протяжении всего перехода он держал свой автомат на изготовку.
Че знал, что его ожидало. Он рассчитывал, что в любом случае его будут допрашивать. По-видимому, этим займутся специалисты из ЦРУ. Сотрудники ЦРУ захотят перед убийством получить от него подробные сведения. Они знают, как заставить людей говорить. Он надеялся, что достаточно подготовлен к этому суровому испытанию. Поскольку рана все больше и больше мешала ему идти, он стал опираться на солдата. Че говорил с ним о причинах неграмотности.
В Игере находилась военная база. В неказистом здании школы располагался командный пункт. В местечке насчитывалось всего несколько хижин и сараев.
Командир батальона «рейнджеров» прилетел на вертолете из Валье-Гранде.
Че и Вилли поместили в двух изолированных комнатах в школе.
Когда Че ввели в класс, там у доски стояла молодая женщина и писала задание на следующий день. Она надеялась, что солдаты к тому моменту уже очистят школу.
— Вы здешняя учительница? — спросил Че.
Она кивнула, но так и не решилась взглянуть на него.
Он показал на доску и сказал:
— А Вы знаете, что это односложное слово пишется без ударного знака? Женщина покраснела.
— Вам нечего стыдиться. Дело не в Вас. Дело во всей системе образования. Такие школы, как эта, на Кубе даже невозможно себе представить.
— Меньше болтай! Лучше побереги силы. Тебя сейчас будут допрашивать! — рявкнул офицер.
— Пока мне не перевяжут рану, я не скажу ни одного слова. Кроме того, я хочу, чтобы мне вернули табак, трубку и принесли воды.
— Ах, ты еще и претензии предъявляешь!
Че больше не обращал на солдат никакого внимания. Для него гораздо важнее было объяснить молодой учительнице взаимосвязь между назревшей аграрной реформой и системой образования. Он сознавал, что для него это была последняя возможность кому-нибудь хоть как-то разъяснить смысл партизанской борьбы в Боливии.
Его рану кое-как перевязали. Табак ему тоже вернули.
Мысль, что агенты ЦРУ надеялись заставить его говорить с помощью свежей повязки и пачки табаку, заставила его улыбнуться.
— Прекрати ухмыляться! — крикнули на него.
Затем эмигрант-кубинец Гонсалес начал допрос.
— Почему ты сражаешься здесь? Ты же аргентинец. Почему ты не борешься в своей стране?
— А почему ты здесь? Ты же кубинец? Рука Гонсалеса дернулась. Он уже хотел ударить Че за эту дерзость, но, по-видимому, презрительный взгляд Че удержал его.
— Отвечай на мой вопрос!
— Революция не знает границ. Бой идет там, где американский империализм угнетает народы. Если ты хочешь больше узнать о теории партизанской войны и революции, — с откровенной издевкой произнес Че, — тогда я советую тебе приобрести некоторые мои книги, которые вышли на Кубе. Кроме того, я рекомендую ознакомиться с речами Фиделя.
Это продолжалось еще некоторое время. Затем в класс вошел офицер Эспиноса, рванул Че за волосы, с силой ударил его и отобрал трубку.
Внезапно Че резко выбросил ноги вперед. Он попал Эспиносе в берцовую кость. Тот рухнул плашмя.
— Верни мне мою трубку, собака! — орал Че.
Допрос продолжался уже несколько часов, но все ограничилось пока лишь «политической дискуссией по общим проблемам». Полковник Сентено Анайя получил еще крепкий удар кулаком за то, что оскорбил Че. После этого он прострелил Че правую руку, но и это не сделало того более разговорчивым.
По обрывкам разговоров, которые смог уловить Че, он понял, что Инти, Помбо и другие прорвались сквозь кольцо окружения. Теперь они блуждали где-то в этих краях. Прибыв к условленному месту встречи, они, несомненно, поймут, что он и Вилли попали в плен. Он вполне допускал мысль, что они нападут на лагерь. Но это было бы неразумно. У них все равно ничего не выйдет. Хотя… Он услышал голоса первых подвыпивших солдат. Если эти продолжат в том же духе, подумал Че, их ждет горькое похмелье.
Двое агентов ЦРУ вошли в комнату. Они презрительно поглядели на Че…
— Так, — начал глумиться один из них. — Ты, значит, и есть тот самый великий человек? Непобедимый Че Гевара?