Как словами передать всё то, что начало твориться в парке и городе с этой минуты? Тут нужен бы мощный видеокомплекс, который всё это фиксировал и показывал. Впрочем, один из местных телеканалов, будто кем-то оповещённый о предстоящем чуде, прислал операторов и они установили камеру. Но всего один!
Если с утра под действием пива, айвеселина и прекрасной погоды поведение нахлынувших в парк масс напоминало скорее хаотичное броуновское движение молекул, то теперь наступило время какой-то стихийной, но в то же время всё более слаженной сингергетики – молекулы стали объединяться в группки и группы.
«Бесаме, бесаме мучо», разрывал пространство парка чарующий грудной голос, захватывающий слушающих до глубин души. Остановилось всё, пивоманы отставили банки и бутылки и впились восхищёнными глазами в сексапильную блистательную певицу, сумевшую слиться с гениальной песней.
Подтанцовка из двух пар подчёркивала ритм песни, но не выделялась, а выполняла только роль скромного ненавязчивого фона.
– Боже мой, вот бы записать. Впервые слышу такое исполнение. – сказал Арбелин, чуть ли не впадая в транс от волшебного голоса певицы.
Альфа отреагировала странно:
– Ещё запишем, успеем. – сказала она шёпотом.
Арбелин хоть и услышал, но, упиваясь исполнением, не придал значения её словам.
Восторженная толпа прибывала. Уже были заняты все скамейки перед эстрадой и образовалось разрастающееся кольцо вокруг них, заполняя всю площадь, примыкающую к эстраде.
– Подойдём поближе к сцене. – попросила Альфа и потянула Арбелина за руку.
За ними последовали и Денис с Альбиной.
Они подошли почти вплотную к эстраде.
Певица порывисто обратила взор к нему, будто именно ему пела «обними и целуй меня крепче». Искорка догадки мелькнула в мозгу, но тут же и погасла, отторгнутая восприятием песни и чудного голоса. Арбелин пения Наташи никогда не слышал, а выглядела она жгучей брюнеткой в латиноамериканском наряде – неузнаваемо.
Альфа загадочно улыбалась.
И вот, когда песня подошла к концу, прозвучали последние аккорды и раздался шквал восторженных аплодисментов и возгласов «Бис!», произошло у всех на глазах невообразимое перевоплощение певицы и всего ансамбля. Ещё звучал в ушах последний звук мелодии бесаме мучо, а уже загремела, доставая до неба, другая мелодия, гениально ритмичная, узнаваемая, никогда и ни в одной стране мира не оставляющая никого равнодушным. Сразу, без паузы и перехода – «тум-балалайка!». Уже этот контраст вздёрнул так, что кто-то отключился и пришлось поднимать его или её на скамейку. Но это ещё цветочки! Латиноамериканка, повернувшись спиной к публике и картинно покачивая бёдрами, двинулась к оркестрантам, на ходу сбрасывая с себя парик и платье, а когда подошла вплотную к скрипачу и, крутнувшись на каблуках, резко повернулась к народу, раздался вздох восторга: на сцене явила себя не менее прекрасная, чем только что латиноамериканка, ещё более ослепительная белокурая бестия с совершенно роскошными формами, тонкой талией, точёными ножками и сверкающими фиалковыми глазами колдуньи в лёгком, алого цвета платьице. И эта обворожительная бестия, опять же без паузы и перехода, запела «тум-бала, тум-бала, тум балалайка…», оркестранты лихо задвигались в такт ритму, а подтанцовка столь темпераментно запустила невероятные курбеты, что получился не контраст даже, а некое ошеломляющее магическое зомбирование и, на секунду оцепенев, вся площадь включилась в этот экспансивный ритм.
Думает парень всю ночь напролёт,
Ту ли девчонку он в жёны берёт.
Можно влюбиться и ошибиться,
Ах, если б правду знать наперёд!
Можно влюбиться и ошибиться,
Ах, если б правду знать наперёд!
После второго куплета публика уже хором, причём слаженно, голосила припев вместе с ансамблем:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
Тум-балалайка, сердцу сыграй-ка
Пусть веселится вместе с тобой!
Арбелин закрыл глаза. Он узнал Наташу, спасённую им лаборантку Наташеньку Нестерову, о которой так увлечённо рассказывал на круглом столе физик Невпопад.
Он ничего не сказал.
Альфа крепко сжимала его руку.
Тум-балала! – гремело над парком.
Песня закончилась. Все сидящие повскакали со скамеек и вместе с подсобравшимися уже не менее чем до двух, а то и больше, тысяч человек, устроили овацию, что означало, само собой разумеется, призыв к исполнителям повторить.
И снова закрутилась ещё стремительнее подтанцовка, а Наташа вдруг сменила пластику с сентиментально-лирической на иронично-шуточную, задорную и даже выдала чечётку.
И запела совсем другие слова, внезапные и, что называется, «в тему»: ведь все, кто её слушал, праздновали сегодня День пивовара, пили с наслаждением пиво «Бургское Улётное» и закусывали чебачком! И Наташин голос соединился со словами про пиво и чебачок!
Где же ты, где же ты, где же, мой милый,
Я сбилась с ног – потеряла тебя.
Я ж тебе, милый, пива купила
И кое-что ещё для тебя.
Я ж тебе, милый, пива купила
И кое-что ещё для тебя.
Наташа приставив ладонь козырьком ко лбу, выискивала «потерявшегося милого». По рядам прокатился весёлый смех, послышались возгласы одобрения, а какая-то девица крикнула «Эй,где ты?»
А как только куплет перешёл в припев, праздничная толпа услышала изменённые Наташей и слова припева:
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
Слова эти всех невероятно развеселили и пришлось припев повторить уже вместе с народом.
Второй куплет и вовсе разогрел публику. Наташа изобразила некую панику, продолжая выискивать «милого»:
Жду тебя, жду тебя, жду тебя, милый,
Я же купила не для себя.
Ты отгадай-ка, ну отгадай-ка,
Что я купила ещё для тебя.
Ты отгадай-ка, ну отгадай-ка,
Что я купила ещё для тебя.
Развесёлая публика грянула ещё мощнее:
Тумбала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
И вот когда настала очередь третьего куплета, на сцене произошёл новый ошеломительный трюк.
Альфа, пока гремел припев, наклонилась, произвела какие-то манипуляции над сумочкой, потом, не глядя на Арбелина, сунула её ему, шепнула:
– Юлик, смотри, что будет. – и оторвалась от него, выскочив на сцену.
А как раз настал миг начала нового куплета.
Выскочившая на сцену Альфа была в чёрном брючном костюмчике, а на верхней губе у неё красовались чёрные усики. Это был мужчина, юнец! Её светло-каштановая короткая стрижка подчёркивала мужской карнавальный образ.
Арбелин, ничего не соображая и зажав в руке сумочку Альфы, наблюдал, как загипнотизированный, за происходящим.
Альфа более низким, чем у Наташи, голосом запела не менее восхитительно:
Ты мне купила «Бургского» пива,
К пиву купила семь чебачков.
Как хорошо, что ты пива купила!
Ай молодчина – и семь чебачков!
Наташа, изобразившая бурную радость от появления «милого», подхватила и они вместе под овации закончили куплет:
Как хорошо, что ты пива купила!
Ай молодчина – и семь чебачков!
А закончив куплет, обе запустили восхитительную чечётку под припев, который восторженно пел ансамбль и вся публика:
Тумбала, тум-бала, тум-балалайка
Тум-бала, тум-бала, тум-балала,
В день пивовара песню сыграй-ка,
Пусть веселится и пляшет народ!
Последний куплет по-новому звучащей песни Наташа и Альфа пели вместе, образуя столь удивительный по пластике и созвучию дуэт, что публика уже бесновалась от восторга.