Так, переходя из одного квадрата домов в другой, осматривая площадки и типажи ходунов, беседуя, не спеша обошла экскурсионная троица тринадцать площадок, завершив своеобразный круговой маршрут радиусом с полкилометра вокруг дома Арбелина. К концу обхода у Альфы с Денисом прибавился в их сознании замечательно поучительный и полезный кирпичик знания и понимания жизни.
Экскурсию прилежно заснял на видеокамеру приклеившийся к «шайке-лейке» Ляушин. Для себя он с наслаждением брал в фокус соблазнительную Альфу.
Через три дня Арбелин призвал учеников на следующий семинар и начал как всегда с весёлого, но несколько шокирующего.
– Сейчас я покажу вам, что происходит с яйцами у человека, захваченного творческой фасцинацией. Вчера со мной случилось. Пойдем на кухню, покажу.
Альфа с Денисом растерянно переглянулись. Фраза смутила обоих.
Арбелин растерянность учеников не заметил, позвал:
– Идёмте, идёмте, покажу картину сюрреалистического искусства.
Они вошли на кухню.
– Смотрите на потолок над плитой. Что вы видите?
Потолок, словно дробью, был заляпан какими-то непонятными ошмётками.
– Сюрреализм! Или абстрактное полотно? - Арбелин весело рассмеялся.
Денис с Альфой недоумевали.
– Это следы от взрыва куриного яйца! – со смехом расшифровал Арбелин.
Только тут дошла до Альфы и Дениса двусмысленность фразы о яйцах.
Оба рассмеялись.
– А как это получилось? – спросила Альфа.
– Я варю яйца вот в этой небольшой кастрюльке. – он взял в руки почерневшую кастрюльку литра на полтора из нержавейки. – Заливаю яйцо водой и ставлю на огонь. Варить надо 15–20 минут. Я ухожу в кабинет к компьютеру. И если только что-нибудь меня увлекло, скажем статью пишу или в Интернете рыскаю, то часто вырубаюсь и забываю о яйце. Вдруг слышу сильный хлопок. Иногда буквально как взрыв. Бывает так, что не понимаю сразу, в чём дело. Наконец вспоминаю – это же яйцо! Мчусь на кухню и лицезрею следы взрыва. Чем крепче яйцо, тем мощнее взрыв. Яйца с коричневой скорлупой взрываются сильнее. Проверено годами. Первый взрыв произошел сорок лет назад. С тех пор регулярно яйца мои взрываются. И ничего поделать не могу. Если захватит творческий процесс, взрыв обеспечен, хотя вроде бы я намеревался отслеживать. Всё равно вырубаюсь. Вот вам живой пример сужения психики при творческой захваченности. Все побоку, хоть стреляй. Результат – на потолке. Придётся закрашивать. – он весело смотрел на учеников. – Не варите яйца, если задумали что-нибудь увлекательное. Но это присказка. Сегодня темой семинара будет устрашающая фасцинация.
Они вернулись в кабинет.
– Юрий Кнорозов об устрашающей фасцинации не обмолвился. Впрочем, как и о пище-вкусовой. Это всё уже я выдумал. Древние римляне подсказали. Они страшно боялись фасцинации одурманивания и сглаза, выдумали даже оберегающего от дурного глаза бога Фасцинуса, символом которого был фаллос. Утыкали фаллосами, прошу прощения у дам, – Арбелин смешливо посмотрел на Альфу, – не только Рим, но и всю империю. Вот от них я и взял магическую и устрашающую фасцинацию.
– Фаллос – и магия? – смущаясь, спросила Альфа.
– О, ещё какая! У всех древних народов. У римлян фундаментальная. Выдумали, что фаллос может быть самым мощно действующим амулетом против злых сил… Но сегодня не об этом. О магической фасцинации будет у нас отдельный семинар. Сегодня освоим устрашающую фасцинацию.
– Помните театр с рыжим котом и бабочкой? – Арбелин улыбнулся: – А вот другой театр. Возвращаюсь вчера с утреннего своего моциона, подхожу к подъезду и вздрагиваю от яростного собачьего лая. Так меня встречает такса, со второго этажа, как раз над входом в подъезд. Стоит на подоконнике и остервенело лает. Продолжается это уже года два. И, скажу я вам, всегда, если я забываю про неё и вдруг раздаётся её лай, я цепенею, волосы дыбом и мурашки по спине. Аж сердце замирает. Когда это было впервые, я чуть ли не оледенел. Лай у нее сумасшедший. А сама маленькая. Вот она эволюция, реакция на хищный лай, на сигнал устрашающей фасцинации. Оцепенение и мурашки по коже. И привыкнуть не могу. Автоматизм страха. Есть в природе маленькие лягушки, которые издают квакание как огромные жабы, басом. Нагоняют страх на всех, кто намеревается зайти на их территорию. Меня такая же маленькая собачонка, как такса, дворняжка, когда мне было 19 лет, цапнула за лодыжку, да так умело, что кровь из ранки долго не останавливалась. Пришлось идти в поликлинику. Там мне ранку качественно заклеили и запустили на уколы от бешенства, жутко болезненные, в живот. Я не выдержал курса чуть ли не в сорок уколов и мне не оформили справку о травме, а я несколько дней учёбу прогулял. Был я тогда студентом геолого-разведочного техникума в Новочеркасске. И меня сняли со стипендии на целый семестр. Дворняга меня со стипендии скинула. Я два месяца без стипендии выдержал, а больше не смог, помогать некому было. Бросил техникум и вернулся в родной город на Урал, поступил на завод. Так что у меня к эволюционному страху от агрессивного собачьего лая прикрепилась ещё и фобия. С тех пор собак боюсь. Все понимаю, а боюсь, и когда эта стервозная собачонка лает, цепенею как ребёнок. Вот вам пример действия устрашающей фасцинации. Лев Толстой собак не боялся, а лай собачий жутко не любил. Разбивало он творческую сосредоточенность. Понятно почему? Устрашающая фасцинация происходит от собачьего лая, стирание в мозгу как ластиком.
– Юлиан Юрьевич, спасибо дворняжке! – весело рассмеялась Альфа. – Ей надо памятник в Новочеркасске поставить! Она лишила Вас стипендии, зато спасла для науки.
– Точно! – засмеялся и Арбелин. – А то бы я геологом стал. Неведомы пути господни, как говорят христиане. Судьба.
Денис подхватил тему:
– Я вот поваром стал, а хотел на химфак после армии поступить. В части повар заболел и меня на кухню определили. Не заболей повар, учился бы на химфаке.
– Химфак от тебя не уйдёт. Теперь для тебя биохимия должна стать родной наукой. У меня давний приятель, Дмитрий Петров, в университете заведует кафедрой биохимии, мы как-нибудь к нему сгоняем. Он поможет определиться.
– Мне, Юлиан Юрьевич, тоже биохимия не помешает? – задала вопрос Альфа.
– Не только не помешает, а необходима. Все вместе к нему и съездим. Он нам нужен позарез.
Арбелин продолжил разъяснение об устрашающей фасцинации:
– Вот такой поразительный пример в журнале «Вокруг света» я нашёл. В рассказе одного из полярников с острова Шпицберген. Там обитает популяция овцебыков, завезённая из Гренландии. Условия для выживания ужасные, скудные, но всё же овцебыки прижились. А врагов у них там нет. Обладают они нравом не столь уж свирепым, но лучше их не беспокоить. Одна особенность в их поведении поразительна. Они невозмутимы и способны впадать в некий транс, стоять на одном месте сутками. И вот как-то приехали на остров туристы, я возле базы вахтовиков такой вот овцебык вторые сутки торчит. Туристы бросились к нему, щёлкают фотоаппаратами, чуть ли не трогают его, а он – ноль внимания. И тут из домика вместе с туристкой, которая её с собой привезла, выскочила лайка и прямиком кинулась к овцебыку. В долю секунды овцебык ожил, мотнул головой, чуть не подцепив на рог собаку, и рванул наутёк. Кто его учил, что собак надо бояться? На Шпицбергене их нет. Эволюция! Скорее всего, на Гренландии у овцебыков был печальный опыт встреч с собаками и охотниками-викингами, вот оно и закрепилось в генах. Одна-единственная моська, которую могучее животное с рогами могло бы, как говорится, размазать по снегу, привела его своим лаем в ужас и он бросился драпаля. Шерсть дыбом от страха. Как у меня волосы дыбом на голове и мурашки по позвоночнику от лая таксы. Собачьего лая, кажется, боятся все животные, он является сигналом о появлении самого страшного животного – человека. – Арбелин рассмеялся собственному сравнению с овцебыком. – Но я ведь кое-что про собак и хищников знаю, не то, что овцебык. Вот сегодня и провёл эксперимент. Приготовился, ожидая, что такса появится, поэтому её лай хоть и воздействовал, но не так сильно. Я остановился и поднял голову. Такса остервенела. Я устремил взгляд прямо ей в глаза, в упор. Видели бы вы её реакцию. Лай её стал тише, тише, потом она как-то вяло заскулила, попятилась задом и исчезла с подоконника. Взгляд в упор – это тоже устрашающий сигнал, звери от него приходят в ярость или ломаются. Вот вам примеры устрашающей фасцинации. Яростный лай и взгляд в упор. Предполагаю, что первобытные люди владели двумя суперфасцинациями, которые помогали им выжить. Первая – это неистовая весёлость, с плясками до экстаза и транса. Это воодушевляло и объединяло. А вторая – неистовый взгляд в упор, бешенство, яростный крик, тот, что культивируют в восточных единоборствах как крик ки-ай. Такой мощи и концентрации крик, что может выключить сознание, ввергнуть в панику и ступор. Все древние народы умели так орать, что наводили ужас. Кельты перед битвой вопили как сумасшедшие и трубили в трубы, наводя страх на противника. Ясно, что этот приём использовался первобытными людьми и при загонной охоте или при отражении опасного хищника. А ещё свист. Не случайно же в фольклор вошёл свист, от которого деревья ломаются и конь на колени падает. Наводившего ужас свистом Соловья-разбойника смог победить только такой богатырь, как Илья Муромец. Наверняка первобытные люди обладали этими двумя жуткими для всех животных способами устрашения и отпугивания – неистовым яростным криком ки-ай и разбойничьим свистом. Умели нагонять страх. А при жутком страхе в мозгу происходит стирание всего иного и устрашающая фацинации захватывает весь мозг целиком, вгоняя его в панику или ступор.