После похорон, когда они остались одни, мать, горько плача, приникла к Роману.
Сын обнял ее, прижал к себе и тихо сказал:
– Мама, теперь он не будет тебя мучить.
Мать внимательно посмотрела на сына. И тихо зарыдала.
– Так надо, мама. – сказал Рома, и снова прижал плачущую мать к груди. Дороже мамы не было для него никого на всём свете.
Сына мать любила беззаветной, чистой и фанатичной любовью, какая только может быть у матери к родному ребёнку. Поэтому услышав от него «Он тебя не будет мучить», она всё поняла, зарыдала и приняла, как судьбу. Без единого слова и без осуждения она лишь горько-горько покачала головой и заплакала вновь, и это уже были слёзы сострадания и горечи.
Но жить с сыном она уже не могла. Спустя два месяца, сославшись на горе, она уехала к родной сестре в Израиль.
Следователь, который вел дело об убийстве Кукуева-старшего, перебирал все возможные версии. В их число он включил и версию убийства отца сыном. Но эта версия рассматривалась им исключительно «до кучи». Роман добавил ему уверенности в своей невиновности. Он сказал: «Найдите убийцу и я зажарю ему яйца». И выложил следователю сто тысяч долларов: «Применяйте любые средства, если надо будет, я добавлю». Следователь деньги взял – искать легче, когда деньги не считаешь. И отчитываться не надо. Но тем самым и связал себя негласным соглашением – искать тотально, но… кроме Кукуева-младшего.
Чутьё на управление людскими помыслами и влечениями у Кукуева-младшего было гениальным.
Через месяц он ушел от греха подальше в армию, под крыло Отечества, которое надо от кого угодно защищать.
Непрошибаемую броню от службы в армии, придуманную врачами под наркозом долларов Абрама Кукуева, Роман снял: придя в военкомат, объявил, что полностью самоизлечился по методу голодания Брэгга и чувствует вину, что не служит, как все сыны Отечества. Военком почесал затылок, пытаясь проникнуть в тайны психики парня, и организовал комиссию. Роман хоть и не блистал телом, но был вполне годен для службы. Его даже повертели на центрифуге, проверяя вестибулярку. Всё было в норме. Зафиксировали пригодность к строевой, удивились настойчивости Кукуева-младшего (весь в отца!) и благословили на службу в мотострелковых войсках в том городе, который Роман выбрал сам. Это был город Ш-ск, небольшой, тысяч в двести жителей, но в нём было нужное Роману сочетание: мотострелковая часть и все современные услуги, типичные для города – от проституток и банков до подпольного казино и братвы. Братва в этом городе была организована в «филиал» отцовского бизнеса, потому-то Роман и выбрал этот город. Филиал Роман предварительно посетил в сопровождении дяди Коли, криминального авторитета по кличке Шива, зафиксировав свой перешедший по наследству от отца патронаж и уважение. Братва под присмотром Шивы присягнула сыну всесильного Абрама. Роман увеличил им процент в общак.
Собственно, идти в армию и выбрать город под службу и подсказал ему Николай Иванович Шиунов, криминальный авторитет, которого отец, как когда-то Генри Форд бандита Гарри Беннета, сумел привлечь в свою службу безопасности со всей его подконтрольной братвой, разветвлённой по городам, в которых находились филиалы могущественной корпорации «Кукуев и К*». После похорон патрона Кукуева-старшего вопрос оставаться ли ему у Кукуева-младшего или уходить, для Шивы не стоял. Он знал, и не раз бывал свидетелем, что те хитроумные финансовые ходы, которые надёжно приумножали капиталы Абрама Кукуева, часто придумывал гениальный финансовый ум его сына. Отец диву дивился – откуда в его сыне эта гениальность? И всё чаще обращался к нему за советом.
Учёба в школе с финансово-экономическим уклоном, книги, интернет к выпуску из школы сформировали в Романе удивительный сплав финаново-коммерческой гениальности. Не упустил Роман заглянуть даже в «Капитал» Карла Маркса и навсегда уяснил суровую истину, что нет ничего более жестокого на планете, чем погоня за богатством и властью. В Академию финансов и права Роман поступить наотрез отказался, несмотря на увещевания отца и матери. Уровень академии он знал, всё, что там можно получить, и многое сверх того, он самостоятельно почерпнул в Интернете и книгах, и тратить время на нудятину было ему противно. «Сын, – учил отец, – академия спасёт от армии». Роман только хмыкнул в ответ: «Я лучше в армию пойду, чем штаны протирать в этой долбанной академии!» Пришлось отцу потратить сотню тысяч зелёных на «отмазку» строптивого сынка от армейской службы.
Лучшей школой экономики и бизнеса была для Романа корпорация отца. Как ни ненавидел его Роман, но корпорация была превосходной площадкой для экспериментирования, и Роман преподносил отцу и его компаньонам одну финансовую находку за другой, разоряющую конкурентов и приумножающую капитал корпорации.
– Ну и сынок у тебя, Абрам! – восхищались подельники, радуясь приумножению капиталов от всё более и более изощрённых приёмов Романа.
Одно банкротство и рейдерский захват фирмы конкурентов Роман спланировал так аккуратно, что привёл бывалого Шиву в восторг. Ну, а там где большие деньги, там и дружба. Шива присягнул Кукуеву-младшему, как десять лет назад его отцу.
– Ты вот что, Роман Абрамович, – с почтением обратился к Роману бывалый вор, – смотайся в армию, мы часто так делаем, спасаясь от тюряги. И Дуба с собой прихвати.
Железобетонный Санька у Абрама Кукуева выполнял любые задания, связанные с устрашением и мордобоем. Спрятаться в армии ему тоже не мешало – он как раз в ночном клубе сломал челюсть сынку какого-то депутата.
Поблагодарив Николая Ивановича, – так стал теперь звать его Роман, а не как прежде «дядя Коля», – Роман выполнил его совет: вызвался служить, прихватил с собой Саньку и уехал из Бурга подальше с глаз.
Воинскую часть Кукуев-младший быстро причесал. Одним приёмом он привёл солдат в положение ниц. Какой-то недальновидный из дедов решил Кукуева поучить. Поучил табуреткой по заду. Кукуев, как положено салаге, стерпел и даже поймал себя на некотором удовольствии от сознания, что и он приобщился к солдатской массе. Но дед во втором заходе «учёбы» переборщил: поставив Романа в позу петуха, с ехидной усмешкой и словами «Ты же еврей», приказал ему петь гимн Израиля. Роман ответил тихим голосом «Слов не знаю» и простоял положенное с другой песней, которую знал. А потом приключилась с тем дедом неожиданная беда: нашли его привязанным голяком к дереву на опушке деревни, расположенной неподалёку от военного городка. Насекомые уже занялись его вкусным телом, он обезумел и истошно орал. Психиатрам не стоило труда диагностировать помешательство, дело замяли и глупого деда куда-то сплавили – не то в психушку, не то отпустили к маме с папой. Часть пришла в нужное Роману Кукуеву покорное состояние, а для надзора принял пост квадратный Санька Дуб, который тут же сколотил боевую дружину и держал остальных солдатиков в ежовых рукавицах.
Спустя пару месяцев, осмотревшись и изучив внимательнейшим образом часть, преподнеся ослепительный подарок жене командира части, пообщавшись с народом, Кукуев придумал бизнес, который устраивал всех – от солдат до офицеров и тучного полковника. Не мог же изобретательный мозг Романа простаивать от безделья!
Включившись в бизнес отца ещё в годы учёбы в школе, Роман чётко вывел для себя простейшую, как теорема Пифагора про штаны, формулу влияния на людей: деньги, жратва до отвала с каким-нибудь любимым алкоголем и животный секс (именно животный, а не какой-то культурный). А вот как привести в движение эти пружины человеческих инстинктов, чтобы десятки людей покорно служили тебе верой и правдой, уважали и боялись, составляло секрет его ранней не по годам коммерческой и психологической гениальности.
Схема, придуманная им, была незамысловата, как теория относительности, и надёжна, как полет мух к навозной куче. В мотострелковой дивизии был бензин. Не так много, как хотелось бы командиру, но бензин был настоящий. Потребность в бензине была болезненной для офицеров части с их «Жигулями» и прочей дешевой железкой. Задача решалась легко: часть бензина из баков военной мототехники следовало перелить в баки офицерских легковушек. Способ перекачки бензина Роман придумал лихой: недалеко от части он создал бензоколонку, в которой бензин для офицеров продавался по цене в полтора раза дешевле рыночной. Нищие офицеры такому подарку были счастливы. Оставалось наладить бесперебойную поставку бензина.