Способ же был только один – воровать. Роман с помощью Саньки сколотил группу солдат, которые по ночам сливали из баков бронемашин и грузовиков по несколько литров в канистры. Затем канистры переносили в укромное место в лесочке рядом с частью. Оттуда другая команда, уже из «филиала», переправляла канистры на бензоколонку.
Изобрел Роман и технику ублажающего поощрения для солдат-исполнителей «ручейка». Дабы все были довольны и стремились служить ему с радостью, Роман часть дохода пускал на групповой подкуп. Солдаты-сообщники получали добавку к своему нищенскому пайку: курево, жвачки и главное – пиво. Пива было залейся, хоть бочками завози – в Бурге Абрам Кукуев имел свой пивзавод с великолепным мастером пива, варившим ещё в советские времена замечательное, славившееся на всю округу «Жигулёвское», названное теперь Кукуевым патриотически – «Бургское Улётное». Но и здесь Роман проявил свой организаторский талант. Пиво он поставлял парням в полутора литровых пластиковых бутылях, чтобы упивались до кайфа, и лишь иногда, для куража, привозил им в банках.
Придумал Роман и третью составляющую надёжного управления психикой вовлечённых в бензиновый бизнес солдат – регулярный секс. Пиво и баба – что ещё нужно солдату! Шлюх он поставлял им по субботам. Отряд проституток набирала нанятая «мама», содержательница одного из подпольных притонов, и их привозили в лесок возле части в автобусе с шестью лежанками. С двенадцати ночи до пяти утра автобус сотрясался под напором накачанных пивом солдат и взвизгивание шлюх. Летом водитель в это время посапывал неподалеку на полянке, а зимой уходил в казарму. Кукуев звал шлюх «мои курочки».
– Ну как там мои курочки? – спрашивал он время от времени Саньку, – Не разочарованы парни?
Санька на это гоготал как сытый похотливый гусак:
– Парни в кайфе! Звереют от курочек.
Роман подбирал неутомимых и покорных провинциальных девиц, что подешевле. Для солдат годились любые.
С восходом солнца автобус отчаливал, а солдатики, освободившись от перенапряжения, расслаблялись дармовым пивком.
Пиво и бабы! Где, в какой воинской части по всей России можно было найти такое счастье? Рай небесный, а не служба. Славили Ромку Кукуева и готовы были носить его на руках.
Офицеры догадывались об источнике дешевого бензина, но закрывали на это глаза: бедность и потребность побеждали долг и честь. Ну, а полковник получал от Романа в конвертике «на текущие расходы». Потребности у полковника были, а финансового подкрепления ждать ему было неоткуда. Выручал Роман Кукуев. Бог с ним, пусть приворовывает, вся Россия воровством живет, успокаивал себя дряхлеющий офицер, так и не дослужившийся до генерала и обиженный за это на министерство обороны и на всех на свете.
В сравнении с тем бизнесом, какой был у него в руках, придуманный бензиновый ручеёк был всего лишь забавой, игрой, маленьким бизнес-тренингом. Но Кукуев-младший помнил заповедь Кукуева-старшего, основателя огромной корпорации: настоящий бизнесмен обязан превращать в прибыль абсолютно всё, что попадает в сферу его внимания и лежит рядом, даже экскременты. А тут бензин. Не пропадать же ему даром!
Жизнь текла, Роман, забавляясь, сколачивал маленькую добавку к огромному капиталу, доставшемуся ему в наследство! И тут на тебе, эта пакость, да ещё преподнесённая его правой рукой – Санькой.
На другой день после экзекуции Санька был вызван и предстал пред очи Романа Кукуева в комнате отдыха. У двери вырос страж, чтобы никто не мог помешать общению закадычных приятелей.
Вся часть уже прознала, что Санька вызван к Роману, и парни, затаив дыхание, ждали, чем кончится их встреча. Так просто Ромка не вызвал бы и у двери часового не поставил.
Надо сказать, что при всём даруемом им счастье, парни страшно боялись Романа. Все помнили тот случай с сошедшим с ума дедом на первых месяцах его службы.
Имел Роман ещё одну особенность, странную и удивлявшую всех: был он на вид застенчиво тих, даже как-то покорно молчалив. Говорил мало и совсем негромко. Возможно потому и дали ему солдаты кличку Ромка Х…ев, в смысле х… его знает, что у него на уме. И знали: если Ромка уж совсем тихо-тихо заговорил, почти шёпотом, значит лучше не высовываться, а покорно ждать развязки. Впрочем, это бывало редко. А ещё Ромка умел так виртуозно выражаться ненормативными оборотами, – это тоже редко бывало и всегда тихим монотонным голосом! – что солдаты покатывались от хохота. Хохотать не воспрещалось, так как Ромка матюгался хоть и осерчав изрядно, но с добродушием и для юмора, такая у него была слабость. Но бывало, хоть и редко, что эта матерная эквилибристика сопровождала гнев, от которого несло смертельным холодом и пробирало до костей. Этому и наступил момент.
Санька шёл к Роману с опаской, не понимая однако, что такого могло случиться на ночь глядя.
Роман сидел, закинув нога на ногу, и смотрел мимо Саньки.
Санька замёрз и не осмелился сесть, остановился перед Романом как перед маршалом.
– Ты – х…. моржовый, – ругнулся тихим голосом Роман Кукуев. И Санька, мгновенно учуяв настрой друга, вспотел.
– Ты чо?! – только и смог вымолвить остолбеневший детина. Он мог бы размазать Ромку по стенке мизинцем, но страх был сильнее и он знал, что пальцем не пошевелит.
Только сейчас Роман посмотрел Саньке в глаза и от этого взгляда Саньку пошатнуло.
– Не понял?
– Не. – некнул Санька.
– Ты, олигофрен с примесью идиота и бараньего дерьма, уверен, что Скелет нас не заложит?
Все знали, и Санька в первую очередь, что Скелет в их проделках не участвовал и вообще считался не от мира сего. Тем более, он при кухне.
Только теперь Санька понял причину гнева Ромки, хоть и не до конца.
– Да ты чо! Никогда! – поспешил он уверить своего повелителя в надёжности ситуации.
– А вот я не уверен. Я даже в самом себе не уверен… Вот пойду и заложу себя. И всех вас. – сощурил глаза Роман Кукуев.
Санькины мозги подобных интеллектуальных зигзагов не выдерживали. Он растерялся:
– Ты?!
– И я, и любой. Кто угодно. Скелет ведь ни тебе, ни мне ничем не обязан. Верно?
– Ну–у…
– Он чист, как вымытая тарелка. А ты его мочой накачал. Обидел.
– А чо он…
– Молчи, бабуин! – приказал Роман. – Подумаешь, кто-то пиво мочой обозвал. Оно и есть моча, самая настоящая моча, на моём заводе его делают. Поэтому вы и ссыте с него как коровы после водопоя.
Санька и такого интеллектуального подвоха не мог выдержать совершенно.
– Обидно Скелету мочу пить или радостно? – продолжал почти шёпотом Роман.
– Ну…
– То-то и оно. Обидно даже не то слово. Представь, что тебе вместо «Бургского» мочу влили. А?
Санька позеленел.
Роман бесстрастно продолжал.
– Вот возьму и залью тебе пару банок.
Санька сломался, у него что-то ручейком потекло по ногам.
– Захочешь отомстить? – неумолимо продолжал Роман.
Санька молчал.
– Конечно, захочешь, ты же не баба. Только не сможешь. И будешь всю жизнь видеть страшные сны, как я в тебя закачиваю мочу, а ты, как овца, её глотаешь. Догадываешься, что у Скелета на душе?
– Да я ему…
– Ты ему, а он тебе. А хуже того – мне. И все мы загремим, как пустые канистры из-под бензина. И что с тобой сделают ребята? Догадываешься?
Могучее тело Саньки и штаны стали совсем мокрыми. Санька вспомнил о привязанном к березе бедолаге.
– Да не расскажет он никому. Он честный. – дрожащим неуверенным голосом произнес Санька.
– Это верно, он не то, что мы. Мы с тобой – воры и скоты, а он – честный. Значит не доносчик. Это тебя спасает. Больше к нему не подходи на пушечный выстрел.
Саньке полегчало:
– Может извиниться?
Роман хихикнул, и стало Саньке жутко, поскольку смеялся он неслышно, крайне редко и только язвительно.
– Человеку мочу в глотку влили, а потом извинились. Черный юмор. – он оборвал смех. – На пушечный выстрел. Я сам с ним разберусь… А тебя надо наказать. Как наказать?