- Эй-э-эй!
Никто не отзывается. По-видимому, я здорово оторвался от группы. Стал осматриваться.
Мелкий-мелкий снежок, сеющийся с неба, не дает что-либо разглядеть. Уй-Караташ ревет где-то невдалеке. Гляжу вперед в надежде увидеть нужный приток или хотя бы намек на него, но тщетно.
Все должны идти по моим следам. Сбросив рюкзак, отправляюсь назад. Через некоторое время встречаю остальных и интересуюсь, правильно ли я иду.
- Да-да, все правильно, -- отвечает Филиппов, -- там только один раз ты явно вышел к реке и повернул назад.
Группа сильно растягивается, и, прежде чем идти, я дожидаюсь последнего, помня о том, как однажды уснул Андрей Изотов. Однако, все в порядке, и я снова вырываюсь вперед. Через некоторое время догоняю самых первых -- Серегу Дерябина и Володю Коботова. Они, скинув рюкзаки, уже разводят костер на снегу.
- Зачем?! -- воскликнул я, -- давайте, дойдем до притока!
- И снова останемся без обеда! -- горячо отозвался Коботов.
- Но приток, наверно, близко!
- Да ну, ты! -- снова горячо возразил Коботов и спросил ехидно:
- Пятнадцать минут работы, да?
Решив, что спорить бесполезно, не снимая рюкзака, жду всех. Костер никак не хочет разгораться, а тем временем подходят остальные участники.
- Михалыч! -- обращаюсь я к руководителю, -- Может, все-таки дойдем до притока и там пообедаем?
Но Филиппов возражает:
-- А чем это место плохо? -- отменяя свое же решение. И мы располагаемся на обеденный отдых.
Снег пошел крупными хлопьями, затем снова превратился в изморозь. Наконец-то удалось развести хороший костер, и в котелках забурлила вода. Рюкзак, и без того подозрительно легкий, стал еще легче. Потом костер догорел, образовав в снегу яму до земли.
После обеда вначале попадались знакомые зарубки на деревьях, затем дорогу преградил бурелом. Однако, широкая долина реки Уй-Караташ позволила обойтись без лазанья по крутым склонам.
Тропили в основном попеременно я и Изотов, опережая Михалыча, который шел третьим. После очередной передышки попробовал тропить Шуркевич, но быстро выдохся. Уныние по-прежнему преследовало его. Похоже, путешествие продолжало быть для Леши в тягость.
Чтобы посмотреть на реакцию, я предложил Жене Беляеву:
-- Ну, что, вперед, твоя очередь!
Тот безапелляционно замотал головой: стерты ноги.
По-прежнему идем с Андреем Изотовым впереди всех. Не сговариваясь, время от времени меняемся местами. Это у нас вызывает некоторый дух соревнования, что весьма кстати при имеющемся цейтноте. Иногда шагаем рядом, рассказывая друг другу анекдоты, и в одном месте кто-то, забежав вперед, сфотографировал, как мы от души смеемся.
Достигли, вроде бы, нужного нам притока, и еще часа два по-светлу можно идти. Но снег повалил хлопьями так, что ориентироваться становится совершенно невозможно, тем более без нормальной карты.
Изображенный на схеме приток, мало походит на то, что мы видим перед собой на местности. Локальная разведка успеха не приносит: ничего не видно, и снег по колено. Берег притока круто спускается в воду. Как перебираться на противоположный более пологий берег, сейчас непонятно, и руководитель принимает решение:
- Останавливаемся на ночевку где-нибудь здесь!
Мало сегодня прошли, а сколько еще осталось?..
- Ничего, все равно до 21 мая мы придем, -- успокаивает Михалыч и повторяет, - до 21 все равно придем!
Падает снег. Окружающая нас природа совсем не напоминает календарный май. Наступила настоящая зима.
Утопая в снегу, рубим лапник под палатки, разводим костер.
- Эй, берегись! -- слышу я и вижу такую картину. Жутяйкин невозмутимо роется в своем рюкзаке. На него также невозмутимо падает подрубленная тонкая осина. Услышав крик, он распрямляется, и в этот момент осинка попадает точно ему на голову. Володя делает треугольные глаза, ничего не понимая. К счастью, удар производит на Жутяйкина исключительно эмоциональное воздействие.
Жутяйкин, как и Шуркевич, первый раз в серьезном походе, но Володя более спортивен и ему полегче, несмотря на то, что его не переваривает Света.
Поужинали. Забравшись в палатки, обложились теплыми и не очень теплыми вещами. Засунули ноги в пустые рюкзаки - так теплее.
Смерзшиеся петли палатки застегнуть не удается. Михалыч шуршит в спальном мешке, в очередной раз перезаряжая кинокамеру.
Неопределенность.
Позади десять дней похода. В этот срок Филиппов хотел уложить весь маршрут. Пока же и конца не видно. "Сколько дней до контрольного срока? Четыре что-ли?..." - подумал я.
За десять дней в тайге мы, похоже, адаптировались к резким изменениям климата. Ни снег, ни холод не помешали нам моментально заснуть.
Следующий день нас встречает ярким весенним солнцем, но снег не тает. Заснеженные кедры выглядят по-зимнему сказочно.
Мы отправляемся влево вверх по кромке притока реки Уй-Караташ. Утопая выше колен в снегу и невольно жмурясь от сверкающего на солнце снега, продвигаемся очень уж медленно.
Впереди должен быть перевал Самурлу, но приток не соответствует схеме, поэтому возникают серьезные сомнения в правильности пути.
Реки Уй-Караташ и Самурлу обозначены параллельно друг другу, и кто-то предлагает:
- А может, перевалить в любом месте?
Но этого делать нельзя - неизвестно, что там за склоны.
Шагая первым, я по камням пересек приток и пошел справа от него по пологому участку. Но, следовавший за мной участник, почему-то этого не сделал, и все двинулись за ним по неудобному для продвижения берегу. А зря! В результате, на границе воды я вынужден был ждать всех целый час! Ругался про себя, но ускорить их продвижение не мог. Время, время...
Когда группа настигла меня, оптимист Михалыч крикнул:
- Э, да мы почти на уровне перевала!
Но это оказалось далеко не так.
Лишь спустя два с небольшим часа мы оказываемся на верху водораздела, не понимая, почему на обветренной от снега каменистой почве тропки прорисованы почти перпендикулярно нашему движению, наперекосяк, параллельно открывающейся за перевалом реке. Сама же река в свою очередь течет почти перпендикулярно заданному туристской схемой направлению.