На месте бывшего так называемого Дома Спорта, где я начинал свои тренировки, теперь настоящий дворец. Огромное здание в пять этажей, с многочисленными спортивными площадками и залами, бассейнами и кортами… После того, как моя карьера пошла в гору, я выступил одним из спонсоров в строительстве этого комплекса, но видел его лишь на картинке. На открытие приехать не смог — участвовал в чемпионате мира, зато сейчас имею возможность воочию увидеть результат.
Все-таки молодец губернатор. Не зря его столько лет народ выбирает. Город преобразился до неузнаваемости, причем в лучшую сторону.
Паркуюсь неподалеку от центрального входа. Сюда мне и надо. Я не просто так вернулся на малую родину, а с конкретной целью.
Степан Свиридов по прозвищу Математик.
Парнишка из ниоткуда, вышедший на ринг неизвестной фигуркой, оказался темной лошадкой. Он играючи одержал победу в турнире «Открытый ринг» и, что самое главное, в пух и прах разгромил моего лучшего бойца.
Легкий. Поджарый. Прыгучий.
Реакция, как у молодого дикого зверя.
По уровню подготовки превосходит всех в своей возрастной категории. Высокий, но не каланча. Стойка идеальная. Удары четкие, резкие, жесткие.
Вдобавок ко всему, этот Математик — ученик моего первого тренера, Михалыча, и кому, как не мне, понимать величину потенциала молодого спортсмена.
Да я в профессиональном плане буквально влюбился в парнишку! И словно обезумевшая фанатка полетел бы за ним хоть на край света, лишь бы заманить в свою школу.
Я здесь только ради него.
Чтобы забрать. Чтобы учить. Чтобы дать шанс.
Такой же, как когда-то дали мне.
И, как бы пафосно это ни звучало, сделать из него второго меня.
Черт, да мы с ним даже похожи!
Правда я в его возрасте, пожалуй, был не так смазлив на рожу, не так рельефен, и, черт возьми, не так развит. Настоящий, мать его, мужчина! Чем их только теперь кормят, ей богу! Уже и бреется наверняка вовсю. Соперники рядом с ним, конечно, тоже не выглядят сопливыми юнцами, но взгляд у них более детский что ли. Не то, что у Степы. Хотя, на деле ему сколько? Восемнадцать?! А может, и нет. Это все экология и глобальное потепление. Мутируют люди.
Но он реально хорош!
Сейчас все и выясним непосредственно у него самого или его тренера.
На ступеньках Дворца Спорта, погруженный в свои мысли, нечаянно сталкиваюсь с девчушкой. Она зарылась с головой в необъятную сумку и на ходу что-то ищет. Замечаю ее слишком поздно для того, чтобы избежать удара. Ее макушка врезается в мое плечо, а шелковые волосы щекочут подбородок. Невольно втягиваю в себя тонкий ненавязчивый аромат. Кажется, это кокосовый шампунь. Электрическом током эффект дежавю проносится по телу.
Нечто знакомое мелькает в сознании, но так и не успевает сформироваться во что-то осмысленное.
От удара девчонку буквально отбрасывает назад, худые ножки на каблуках скользят по плитке, и я едва успеваю поймать тонкую холодную ручку с бледно-голубыми венками на узком запястье, выглядывающем из-под рукава прямого серого пальто, и предотвратить падение на жесткий гранит ступенек.
— Прошу прощения! — поспешно извиняюсь я и буквально застываю на месте. Передо мной Чебурашка. То есть, Зоя. Данилина. Только все вокруг ее звали Чебурашкой из-за смешной лопоухости. Моя бывшая одноклассница. Девчонка, которая когда-то вихрем ворвалась в мою жизнь, перевернув там все с ног на голову. Я был ее первой любовью. Сумасшедшей. Отчаянной. И, естественно, печальной. А она моей. Светлой, трепетной и тоже печальной. Мы не очень хорошо расстались, но теперь ведь это неважно. Ведь так? Столько лет прошло. И я, черт возьми, рад ее видеть!
И эта радость во мне молниеносно сменяется возбуждением, потому что помимо воли в сознании мелькают воспоминания о наших с ней поцелуях и объятиях.
— О, ничего страшного! — скользнув по мне безразличным взглядом, ровным бездушным тоном отвечает мне Зоя и торопливо одергивает руку, — Это Вы меня извините, совсем не смотрю, куда иду.
Красивая.
Худовата. На некогда округлом личике теперь четко обозначились острые скулы. Бледновата. Даже веснушки ее стали практически невидимыми, полупрозрачными искрами, осевшими на чуть вздернутом носу. Глаза по-прежнему глубокие и большие, окруженные пушистыми ресницами, темно-карие, почти черные, вот только ни озорного блеска, ни всепоглощающего огня в них больше нет.