Ну, ладно, мало ли какие у человека дела. Да мне, в любом случае, нужно идти, если я не желаю опоздать на первую тренировку. А опаздывать я не желаю.
Выхожу и шагаю по направлению к дому. Да, ну и дела. Вчера она была «всё ещё ничё так», а сегодня снова стала упругой юной ланью и похитительницей сердец. Молодая дерзкая козочка, при взгляде на которую захватывает дух.
И, если уж я здесь надолго, на что искренне надеюсь, то хотел бы эту лань не выпустить из безвольных рук, как сорок лет назад, а приручить, объездить и заполучить себе. На веки вечные. Но блин… Какое-то странное положение…
Надо бы сначала понять, кто я такой? Старый сатир, укравший тело юнца или юнец, заполучивший разум опытного, хоть и не совсем удачливого человека? Второе мне нравится гораздо больше. Ладно, ещё подумаем. Надо сначала выстроить приоритеты и обозначить ближайшие цели, обжиться, пообвыкнуть и снова стать частью этого мира.
Я бегу домой, мою отцовские кроссы, угодившие в переплёт, выставляю их на балкон сушиться, нахожу форму, беру её и несусь в школу.
Переодеваюсь в раздевалке и захожу в зал. Ого! Тут все в борцовках, в куртках и шортах. Один я, как бичара в вытянутых трикушках и полинялой футболке. Да, и в кедах.
— Костров! — кричит физрук, подзывая к себе. — Давай, не стой, помогай ковёр раскладывать. Давайте, ребятки, спать ночью будете!
Народу на тренировке немного, но знаю я только двоих. Причём, покажи мне их в двадцать четвёртом году, я бы даже и не подумал, что мы знакомы. Пашка Новиков из параллельного класса и Женька Арефьев, на год младше меня, из нашего двора. Удивительно, как я помню их имена. Остальные пацаны из других школ.
— Жека, здорово, — протягиваю я руку. — Даже и не знал, что ты самбист-каратист.
— О, Костёр, привет. С нами будешь тренироваться?
— Ага, — киваю я. — Если физрук возьмёт. Сегодня у меня смотрины.
Я помогаю раскладывать тяжёлый ковёр.
— Так, разминка! — командует Летунов. — Костров, давай со всеми.
Я присоединяюсь. Бег с высоко поднятыми коленями, бег боком вперёд, спиной вперёд и вся вот эта забавная чепуха. Не особо я это жалую, мне бы сразу к делу, но приходится заниматься этой чехардой.
Наконец, разминка заканчивается и пацаны встают в пары.
— Костров, иди сюда, — командует физрук.
Я послушно подхожу.
— Так, парни отрабатываем бросок, которым занимались в прошлый раз. Не торопитесь. Внимание на технику.
Он поворачивается ко мне.
— А ты, давай, упор лёжа. Посмотрим, на что ты годишься с трояком за год. Поехали, раз, два, три, четыре…
С отжиманиями получается нормально, двадцать четыр раза чистых, а потом ещё пару раз кое-как. С растяжкой у меня всё гораздо хуже, но на канат, с грехом пополам залезаю.
— Ладно, — резюмирует физрук. — Звёзд ты с неба явно не хватаешь и Геракла из тебя не сделать, а вот что-то вроде снеговика слепить можно. Вставай в пару к Арефьеву. Хотя нет, давай, будешь сегодня жертвой работать.
— Это как? — удивляюсь я.
— Это так, что я на тебе буду приёмы показывать. Иди сюда, изображай алкаша и дебошира.
— Жертва аборта, — бросает кто-то, но физрук эти дела тут же пресекает.
Ну, и начинает меня валтузить направо и налево.
— Так, Костров, соберись, нападай! Не будь сосиской, тебя даже швырять не интересно! Я ещё ничего не сделал, а ты чебурахаешься уже.
В общем, через час я чувствую, что кости из меня можно вытряхивать, как из мешка. Новый способ обвалки мяса найден.
— Ну, что, Костров, понравилось? — спрашивает физрук, когда всё заканчивается.
— Очень. Хочу пожертвовать собой ради развития самбо.
— Отлично, значит, в следующий раз снова будешь жертвой.
— Нет! — восклицаю я. — Это была шутка!
— Я тебе не девица, чтоб со мной шутки шутить. Слушайте все. Информация. Заниматься летом будем два раза в неделю. В следующий раз тоже в семь вечера, а потом, возможно, время изменится. Послезавтра занятие будет вместо пятницы, а там поедем стабильно вторник и пятница. Костров, принесёшь кимоно для самбо и борцовки. Всё продаётся в «Буревестнике», общая стоимость примерно двадцать один рубль. Вопросы?
— Нет вопросов.
— Ну, и хорошо. Тогда шуруйте. Всем до свидания.
Если бы меня в мои пятьдесят семь так побросали, я бы уже никогда ходить не смог, а тут ничего, нормально получается. Даже бодренько, более-менее. Мы идём в раздевалку и я знакомлюсь со своими новыми товарищами.
— Ты домой? — спрашивает Женька.
— Ага.
— Пошли тогда.
Мы выходим на школьный двор и идём по моему маршруту, через дырку в заборе и аллее. Заворачиваем за угол и слышим смех и выкрики. За столом под тополями посередине двора сидит ватага парней. Играют в «шубу».