Глаз телевизионной камеры повертелся и снова остановился.
Тут вся школа, в которой учится Ромка Линейкин. Не пришло болеть только школьное здание, поскольку его фундамент глубоко врыт в землю. Правда, по неизвестной причине нет еще и Аленки, но этого никто не заметил.
Староста Света Макарова, только что разделила шестой «Б» на три группы. Первая группа должна кричать «ли», вторая «ней», третья «кин». Прорепетировали. Кто-то вместо «ней» крикнул «бей». Это Бацилла. Его хотели удалить со стадиона как человека, у которого абсолютно нет гордости за свою школу. Но Бацилла сказал, что у него насморк и он просто не может выговорить «ней». Бацилле пригрозили, что за насморк снизят отметку по дисциплине.
Глядите, глядите! Стол, накрытый тяжелой бархатной скатертью, красуется на самом виду, перед трибунами. Два пионера стоят у стола по стойке «смирно» и отдают салют. Только ветру разрешается осторожно пошевелить кончики их галстуков.
На столе стоит главный приз фабрики имени тореадора Эскамильо: огромная Калоша на мраморной подставке. Не сводя с нее глаз, трубачи исполняют веселые марши. За столом, возле приза, сидит Ермушкина, почетная гражданка нашего города. Она была первым директором калошной фабрики, и на нашей фабрике работал тогда слесарем тореадор Эскамильо. То есть, конечно, не сам тореадор, а известный певец, который поет теперь в опере «Кармен». Сегодня Ермушкина вручит чемпиону почетный приз фабрики.
А где главный герой повествования? Зрачок телевизионной камеры уперся в дверь под трибуной и здесь замер. Телевидение сквозь стену еще не проникает. Остается представить себе, какие события происходят там, в раздевалке.
В раздевалке суетятся тренеры, бегает врач, прыгают, вертятся, лежа крутят ногами участники соревнования. Алексей Алексеич, одетый в новый тренировочный костюм, только что отогнал от своего любимца чересчур настойчивого корреспондента.
— Перед соревнованиями нельзя отвлекаться от основной цели, — многозначительно сказал тренер и любимый учитель Линейкина.
— На какие результаты вы рассчитываете сегодня?
— Тренировка есть тренировка, — подумав, ответил Алексей Алексеич.
— И она, как говорится, делает свое дело? — спросил Влад Жеребенко.
— Вот именно! А сейчас не мешайте нам делать разминку.
Жеребенко записал у себя в блокноте мудрые мысли тренера.
Ромка, худой и нескладный, в красных трусиках с разрезами и голубой майке медленно прохаживается между всеми снующими и топающими и вяло поднимает и опускает руки. Он готовит, как вы уже догадались, дыхательный аппарат. Алексей Алексеич идет за ним по пятам.
— Не только больше вдыхай, но и больше выдыхай! — наставляет тренер. — Помни: тренировка есть тренировка…
Линейкин то забывал обо всех своих заботах, то вдруг становился мрачным.
Наконец грянули трубы. Оркестр калошной фабрики старался изо всех сил. Почти стройными рядами прошли вдоль трибун члены добровольного спортивного общества «Калоша». Взвилось знамя открытия соревнований.
Ромка мало что видел из-за широких спин, и его видели плохо. Но все знали: он где-то там, надежда легкой атлетики нашего города.
В секторе для прыжков рабочие граблями готовили площадку. Множество людей приникло к экранам телевизоров. Диктор уже объявил о начале передачи и от волнения повторял только, что у него нет слов передать то, что он видит.
— Начинаются соревнования по прыжкам в высоту, — объявило радио. — Участвуют…
Мальчишки с улицы Ермушкиной полезли в свои ложи на заборы и деревья.
Репродуктор хрипел и гудел, но можно было кое-что понять. Диктор коротко сообщил, что школьник Роман Линейкин добился замечательных результатов в небывало короткий срок. Это легкоатлет с большим будущим и так далее.
— Прыгуны готовятся, — говорит диктор. — Лица сосредоточены. Стадион имени Ермушкиной ждет рекордов. Прыгуны с опаской поглядывают на паренька в голубой майке. С ним тягаться трудно. Просто невозможно…
Ромка присел на корточки, руки у самых пяток, ждет.
Первая попытка. Высота взята!
Планка поднята выше, и снова взята высота. Стадион шумит все сильнее. Люди на трибунах встают. Линейкин что-то шепчет тренеру. Тот кивает ему и подходит к судьям. Картошкин стоит недалеко от Линейкина. Он хочет понять, разобраться. Он хочет прыгать так же высоко.