— Да-а! — заорала хором вся наша ватага, вскинув руки вверх. — Да!
— Пойдёшь? — тронул за плечо Миклуша пацан, на вид его не старше.
Наш пострел тут же посмотрел на меня. Я кивнул.
— Э-э, погодите, — снова влез Иван, чувствуя себя в этой атмосфере как рыба в воде. — Что ставишь? Не пиво же.
— Мороженое⁈ — тут же предложил Фолькор, оказавшийся рядом. — Это такое лакомство, детям нравится.
— Я знаю, что такое мороженое. Миклуш, тебе понравится! Принимается!
И вот пацаны на арене.
— Давай, Миклуш! — заорал я, перекрикивая толпу.
— Давай, Миклуш! — тут же поддержала меня моя ватага. — Давай!
Друзья, кому не сложно, про поддержать мою книгу: «Чэч: Становление бродяги» на Субботней трибуне АТ. Ссылка на пост будет в комментариях.
Глава 19
— Подъём! Подъём, лежебоки!
Голос Ивана был бодрым до противного. А выпил он вчера не меньше меня, — вот что значит армейская закалка.
— Запустите в него подушкой кто-нибудь, — простонал я, переворачиваясь на другой бок и натягивая одеяло на голову.
— А чего сам не запустишь? — хохотнул Полусотник, стягивая с меня одеяло.
— Сил нет.
Признался я, уже понимая, что от меня не отстанут, и попытался сесть. Удалось. Хотя и с большим трудом. Что я при этом чувствовал, представляет любой мужик, хоть раз перебравший накануне лишка. Хорошо так перебрав и получив в нагрузку пудовыми кулаками по роже.
— Держи, дядя Чэч, — Миклуш, оказавшийся рядом, сунул мне в руку кружку. Непустую. Не с пивом и не со сбитнем. Да, какая разница? Пить хотелось так, что я, наверное, и к дождевой луже сейчас бы приложиться не погнушался. Тем более что на Валере вопросы глобального загрязнения ещё несколько веков подниматься не будут, не то что на Земле.
Жидкость оказалась прохладной, с приятной такой кислинкой. Залпом опустошив половину кружки, с облегчением, выдохнул.
— Откуда такая амброзия?
— А ты не помнишь? — удивился пострел, растягивая опухшие, похожие на пельмени губы в улыбке. — Ой.
Пацан приложил к ним ладонь и поморщился.
— Вот, а нечего над старшими прикалываться, — хмыкнул я, но не удержался и поинтересовался, — Сильно болит?
— Да, не, — мотнул головой пацан, — только когда смеюсь.
Да, порадовал нас вчера пацан. Вот уж не думал, что так переживать за него буду. Не так, конечно, как тогда у пещеры, тут какое-то другое чувство было.
Соперник Миклуша, несмотря на примерно одинаковый возраст, был выше его почти на полголовы и пошире в плечах. Зато наш выглядел гибче и жилистее. Как и волчонок, Миклуш скинул куртку и красную рубаху, которую успел тайком от всех напялить и теперь красовался ею, демонстрируя через расстёгнутую куртку. «Он здоровее тебя, — шептал на ухо своему воспитаннику последние наставления Полусотник, — поэтому в борьбу не лезь, схватить себя не позволяй. Подскочил, ударил, отскочил. Скорость, скорость и ещё раз скорость. Ты легче его — дольше продержаться должен». Перелезая через канаты, пацан встретился со мной взглядом. Улыбнувшись, я махнул рукой: «Повеселись, малой!»
— Сходитесь! — приказал объявленный судьёй, ещё один седой, незнакомый нам старик.
— Давай, Миклуш! — на миг перекрикивая зал, заорал я. — Давай!
Как и предсказывал Полусотник, волчонок тут же рванул на Миклуша, выставив руки перед собой. Миклуш, напружиненный, как змея перед броском, ждал до последнего момента. А потом чуть подшагнул вперёд, ударив правой кросс в нос, прямо поверх левой руки волчонка, и тут же своей левой короткий джолт в печень. Был бы наш пацан чуть помассивнее, на этом бой и закончился бы, но… Голова Миклуша мотнулась от удара локтем.
— А волчонок-то хорош, — сквозь зубы то ли выругался, то ли признал очевидное Иван. И тут же заорал, — Отскакивай! Разрывай дистанцию!
Миклуш, будто услышав наставника, рванул вбок, одновременно сбивая ладонью удар левой. Но волчонок пёр за ним как привязанный, пытаясь достать прямыми ударами. И снова рывок Миклуша навстречу, — чёткая двоечка влетает в голову противника. Но масса… Массы нашему пострелу явно не хватает. Держа удары, волчонок всё же сумел схватить руку Миклуша, а второй обхватил за корпус. Подворот. Ноги нашего пострела взмыли в воздух. А сам он полетел на пол ринга. Волчонок рухнул на него сверху!
— Рунольв! Рунольв! — взорвалась толпа.
И лишь наша ватага молчала, сжав до скрипа зубы.
Вывернувшись ужом, Миклуш вскочил на ноги и обрушил удары на пытающегося подняться вслед за ним волчонка…
— Да! — заорали мы, срывая глотки. — Миклуш!