Вот я на ринге, напротив — Бёдмод: сороковой против пятидесятого. Но это нестрашно, как говорит Агееч, на этих уровнях играет роль личное мастерство, а разницу в уровнях нивелирует мой коэффициент попаданца.
Не нравишься ты мне, оборотень, негостеприимный ты. Вот сейчас я тебе своё фи и выскажу.
Седовласый судья не торопится начинать бой, так и стоит с поднятой рукой — напряжение на нас нагоняет. Только по морде волка не видно, что это его напрягает — безмятежная она у него, будто ночью на растущую луну смотрит. Очень надеюсь, что и моё не слишком напряжённым выглядит. Привычно начинаю разгонять ману по телу, будто гномий комплекс собрался делать. По оговорённым правилам: бьёмся на голой силе и мастерстве, без умений и магии. Так Система комплекс этот за умение и не считает и в упор игнорирует. А разогнанная по телу мана, тем временем, прибавляет не только скорость и придаёт весомость ударам, но и восприятие ускоряет.
— Бой!
Наконец-то. Осклабившись, я осторожно пошёл навстречу оборотню, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Это не хитрость какая-то, и никто меня этому не учил, — само собой выходит, когда мана по телу, без выполнения комплекса, кружиться. Мой противник тоже не спешит, пытаясь обойти меня по дуге. Вот и определись: кто первый номер, кто второй, — я поджимаю, он на контратаках работает. Погнали.
Дистанция. Как шёл в левосторонней стойке, так из неё же подскок вперёд. Быстрый короткий тычок в лицо — это отвлекающий, легко блокируемый, а левая нога атакует его переднюю, но не бьёт, а наступает, заставляя противника рефлекторно дёргаться, терять внимание. Волк, легко сбив мою руку, собравшийся было контратаковать, как я и ожидал, отскочил прямо назад, освобождая ногу. Но я следовал за ним, как привязанный, тут же пробив короткий удар в корпус, метя в солнышко. Не попал. В последнее мгновение тот чуть повернул корпус, и я лишь черканул по нему. Ожидаемо. Хлёсткий, словно плетью, удар левой ладонью по уху. В голове волка сейчас, как граната взорвалась. Он скакнул в сторону, вновь пытаясь разрывать дистанцию. Я от тебя не отстану, волчара…
Мы завязли в клинче, давя друг друга массой. Но Бёдмод тяжелее, надо разрывать… Не успел. Неожиданная подсечка валит меня с ног. Повиснув на руках оборотня, тяну его за собой… Я на спине, — но это совсем не проигрыш. Снова вяжем друг другу руки и ноги, лишая опоры, выигрывая лучший выход на болевой. Вяжем, вяжем. Голова волка запрокидывается. Сообразив, что он задумал, поджимаю подбородок к груди, подставляя лоб под удар. Бах! Бах! Давай, давай, посмотрим, чья кость крепче. Бёдмод сдался на пятом. Лежим, скалимся, рычим друг на друга.
— Стоп!
Что, уже время?
— Встали… Бой!
Волк идёт вперёд, — тактику сменил? Рубка? Рубка… Клинч. Хрен тебе! У меня голова есть! И локти!.. У Бёдмода тоже были локти. Целых два… Одновременно разрываем дистанцию. И тут же в атаку. Рубка! Лишь бы ярость зверя не сработала. Тогда всё, — дисквалификация. И не объяснишь, что сама… Рубка. Клинч! Вяжем руки, уперевшись в друг друга лбами. Тут не до подсечек. Стоять! Главное — стоять!
— Стоп!
Я судью почти не слышу. Как и Бёдмод. Скалимся, рычим!
— Стоп!
Схватив за шеи, судья растаскивает нас, как кутят. Откуда у старика такая сила? Видать, умение…
— Стоп… — хрипит старик, удерживая нас. — Время!
Ловлю взгляд волка, в котором появилась осмысленность. Руки опускаем оба. А судья отпускает нас и тяжело, надрывно дышит, не в силах сказать хоть что-то. Теперь видно, что он уже совсем старик.
Стоим, опустив руки, ждём. Замер в ожидании и зал. Отдышавшись, судья взял нас за руки.
— Ничья! — прохрипел он, одновременно поднимая наши руки вверх. — Ну вас, дайте кружку пенного!
А потом была пьянка за общим столом: пили восемнадцать бочонков, поставленных на кон! А ещё я мороженое ел. Кажется… С ягодным сиропом…
— Миклуш, налей, пожалуйста, ещё одну кружку, — отлипнув от спинки кровати, я протянул посуду мальчишке.
— Тебе зелье восстановления сейчас надо, а не эту бурду, — прокряхтел с соседней кровати Агееч, сам при этом пивший не из мензурки.
— Ага… — сил спорить у меня не было, — а ещё в тенёчке пару часиков поваляться, умение качая. Сам-то, чего не пьёшь?
— Так, уже.
Всё же в словах старика разумное зерно было… Но тянуться за поясом, где, в отдельном кармашке, хранилась алхимия, было откровенно лень.
— Дядя, Чэч, держи, — Миклуш одной рукой протягивал мне уже открытую мензурку с зельем, а в другой держал кружку с опохмелином.