После разорения родного аула Мансура в Чечне царское командование в 1787 году заставило его мятежных жителей переселиться ближе к реке Сунже. Алданцы у Сунжи основали селение Новые Алды (Йоккха Алда или БухIан-юрт). В конце 1787 года жителям в Чечне и Дагестане доставили письма от Мансура, в которых он обещал, получив от турок войско и оружие, немедленно вернуться в родные места и защитить народ от царских войск.
9 сентября 1787 года Екатерина II издала Манифест о разрыве с Турцией и открытии военных действий. Началась очередная русско-турецкая война.
20 сентября 1787 года генерал-поручик Потемкин с отрядом из 8 тысяч человек, при 35 орудиях, переправился через реку Кубань у Прочного Окопа. Цель его состояла в уничтожении отряда Мансура, расположившегося между реками Уруп и Лаба. Однако так ничего и не добившись в тяжелых боях с Мансуром 20—22 сентября и понеся большие потери, Потемкин начал отступать. 25 сентября отряды Мансура яростно преследовали спешно отступавший за Кубань арьергард царских войск.
19 октября 1787 года новый командующий на Кавказе генерал Текелли двинулся с 12-тысячным войском против Мансура, собравшего своих приверженцев недалеко от истоков рек Большой Зеленчук и Кефир. В течение 19—22 октября горцы отчаянно сопротивлялись, но силы были неравны. Многие аулы были сожжены. Тяжелое ранение получил брат Омара-хаджи, первого наставника Мансура. Сам имам с небольшим количеством закубанцев пешим перебрался через хребет в турецкую крепость Суджук-кале.[8] Отсюда Мансур продолжает рассылать письма ко всем народам Северного Кавказа, пламенно призывая их не прекращать войны с царизмом. В феврале 1788 года Мансур в письме к чеченцам и к своим односельчанам обещает скоро вернуться с 20-тысячным войском. Чеченцы с надеждой ждут его.
Осенью 1789 года, находясь в лагере турок, имам Мансур установил через торговых людей отношения с казахами, жившими в северо-восточной части Каспийского бассейна, призывая их к активным военным действиям против царских войск, и в частности к захвату Астрахани. С захватом этого стратегического пункта он связывал попытку создать определенные трудности для царской администрации на Северном Кавказе.
Осенью 1790 года горцы Чечни и Дагестана, призываемые имамом Мансуром, готовятся к захвату Кизляра. В сентябре Мансур перебирается из Анапы в Чечню для координации действий с турецкими войсками. Однако план изгнания царских войск с Кавказа не был осуществлен: 30 сентября 1790 года движущиеся на Северо-Восточный Кавказ турецкие войска Батала-паши были разбиты русскими.
В начале 1791 года Мансур снова перебирается в Анапу и обращается отсюда с письмом к своим соотечественникам, к кабардинцам, дагестанцам, кумыкам и другим народам, призывая их совместно выступить против царизма. Однако этим последним пламенным призывам Мансура не суждено было увенчаться успехом. 8 нюня 1791 года войска генерала Гудовича перешли в наступление. 9 июня у Анапы царские войска были внезапно атакованы несколькими тысячами ногайцев и черкесов, которых сюда привел имам Мансур. 22 июня 1791 года в 8 часов утра, после яростного штурма Анапа была взята войсками Гудовича. Царское командование редко встречало такое отчаянное сопротивление турецких гарнизонов и отнесло эту неукротимость на счет вдохновителя защитников — имама Мансура.
Победители резали всех без пощады. Последним островком мужественного сопротивления был пороховой погреб, где защищался сам имам Мансур. После неудачной попытки взорвать погреб, поверив обещаниям царских генералов, давших слово в случае прекращения сопротивления сохранить свободу и почетное гостеприимство, Мансур вышел к ним.
Перед Гудовичем предстал высокий, стройный тридцатилетний мужчина с зеленой чалмой на папахе, чернобородый, черноглазый, с горбатым носом, худым бледным лицом, горящими глазами и «речью, которая жгла, как уголь».
Из крепости Мансур был отправлен в Санкт-Петербург, где много раз допрашивался секретарем «тайной экспедиции» Степаном Шешковским. Во время пленения Мансур был таким же бедным крестьянином, как и до начала войны: «Я беден... все мое имение состоит из двух лошадей, двух быков и одной хижины», — заявил он на допросе.