Рано утром, на следующий день, полк, в полном составе, под веселые и бодрящие звуки трубачей потянулся в сторону фронта. Кругом был сплошной бивуак, подходили все новые и новые части. На десятки верст все дороги были забиты воинскими колоннами и обозами, и весь этот человеческий поток медленно двигался в сторону все усиливающегося артиллерийского грохота. Невиданное до сих пор скопление десятков, а может быть, и сотен тысяч войск и артиллерии невольно наводили на мысль, что именно здесь, на этом участке фронта, готовится сокрушительный удар австро-германским армиям. Повсюду встречались транспорты с ранеными, на ходу жадно схватывались и передавались по колонне фронтовые новости.
Пройдя верст сорок-пятьдесят и встреченные квартирьерами, лейб-драгуны круто свернули с дороги, втягиваясь в редкий лес Кроватки и попадая в сплошной конский и людской муравейник 12-й кавалерийской дивизии. У каждого дерева было привязано не меньше 4—6 лошадей. Тут же лежали сонные люди, вьючные седла, амуниция. Пройдя с версту, колонна полка остановилась, и эскадроны стали располагаться на бивуак. 2-й эскадрон расположился смежно с коновязями буланых лошадей ахтырских гусар. Вплотную к нам встали и другие полки дивизии, а немного в стороне разбила бивуак Кирасирская дивизия. Проезжающие ординарцы 3-й гвардейской и 11-й кавалерийской дивизий говорили и о их близости. Итак, на небольшом участке собрано было пять кавалерийских дивизий.
Вскоре наши офицеры встретили друзей и приятелей по выпускам среди ахтырских гусар. Час-два спустя уже играли трубачи, песенники, подносились «чарочки». Все были веселы, все были рады встрече, и могло бы показаться, что никто не думал о той бойне, которая происходила в 6—7 верстах, если бы не раскаты сотен орудий, поминутно напоминавшие, что не сегодня-завтра и мы, возможно, будем призваны принять участие в общем кровавом пире войны.
Так простояли мы дня два-три. 12-я кавалерийская дивизия неожиданно снялась и куда-то ушла. Заговорили упорно о возможном на днях общем наступлении гвардии на Ковель. Вечером, после молитвы, перед эскадронами был прочитан исторический и редко-красивый приказ командующего войсками гвардии генерала Безобразова, начинающийся словами: «В день равноапостольного князя Владимира...», ставящего задачей гвардии, форсируя Стоходские болота, занять Ковель. Кавалерии предписывалось конными атаками и охватами флангов развивать достигнутый пехотой успех. Все сознавали важность момента; настроение было бодрое, молодежь радовалась, мечтая о красивых кавалерийских рейдах и атаках.
С рассветом 15 июля началась сильнейшая артиллерийская подготовка. Наша дивизия стояла поседланная, ожидая каких-то дальнейших приказаний. 2-й эскадрон лейб-драгун, стоя на лесной просеке, наблюдал воздушный бой двух аэропланов. Немецкий аэроплан, сделав в воздухе что-то вроде мертвой петли, очутился над хвостом русского аппарата, который стал медленно опускаться. В дальнейшем мы узнали, что на снизившемся аппарате оказалось тело убитого в воздушном бою нашего офицера полка, штабс-ротмистра Гринева.
От эскадрона был потребован офицерский разъезд[5] для связи с боевыми участками наступающей гвардейской пехоты. Получив приказание, я на рысях двинулся в указанном мне направлении. Проехав две-три версты и минуя несколько тяжелых батарей, расположенных у дороги в высокой ржи, я попал в глубокую ложбину, рассчитывая скрыться от беспрерывно взлетавших кругом земляных столбов и оглушительного завывания рвущихся шрапнелей. В обе стороны по дну ложбины галопом носились зарядные ящики, тут же вплотную стояло несколько легких батарей и санитарные повозки. Воздух содрогался от беспрерывного беглого огня артиллерии. Яркий солнечный день, казалось, заволакивало каким-то черным туманом. Словно молнии, мелькали огненные языки рвущихся тяжелых снарядов. Воздух пропитан был горелым порохом. Лошади вздрагивали от близких разрывов и то и дело останавливались, требуя энергичного посыла шпор.
От встречных раненых я узнал о месторасположении разыскиваемого мною наблюдательного пункта. Оставив коноводов, я с 5—6 драгунами пошел пешком. Артиллерийские наблюдатели расположены были в глубоком, хорошо оборудованном и закрытом сверху блиндажом окопе. В полевой бинокль ясно обрисовывались окопы и проволока противника. Меткий и интенсивный огонь сотен наших легких и тяжелых орудий не оставлял ни клочка неприятельской позиции без обстрела.
Ровно в 12 часов дня назначена была атака гвардейских частей. По телефону из штабов происходила проверка часов начальников боевых участков, согласующих таким образом одновременность атаки. Стрелка часов медленно подходила к полудню. Огонь, как будто на мгновение затихший, вдруг с новой силой обрушился на противника. Перед глазами, совсем близко, из окопов, засыпаемых градом неприятельских снарядов, выходит беглым шагом густая цепь преображенцев. Одновременно сбоку появляется и другая цепь щегольски одетых красавцев, почти саженного роста. Перебежками подходят резервы. Черный дым множества разрывов заволакивает позиции противника. Немцы не выдерживают и начинают отходить...
5
Офицерский разъезд — группа младших офицеров-кавалеристов, которые занимались доставкой пакетов и устных распоряжений. Необходимость офицерских разъездов объяснялась недостатком технических средств связи и малой эффективностью полевого телефона в условиях наступления.