— Не за горами она, а на седьмом дне моря. Оставь лохмотья свои здесь, оденься, как пристало богатырю, и садись на меня.
Ахмет переоделся, не мешкая, и вскочил в седло. Конь сказал:
— Крикни громче шестидесяти трёх человек, стегни меня сильнее шестидесяти трёх всадников, пришпорь меня, как шестьдесят три седока сразу. Да держись покрепче: путь предстоит дальний и полетим мы быстро.
Ахмет крикнул громче шестидесяти трёх человек, стегнул коня сильнее шестидесяти трёх всадников, пришпорил, как шестьдесят три седока сразу. Конь устремился вдаль. Долго летел он над горами, много широких равнин оставил позади. На седьмой день впереди показалось море, какого Ахмет никогда ещё не видел.
Конь опустился на морской берег и сказал седоку:
— В море я спущусь один. А ты меня жди здесь. Приготовь кувшин; я вытащу буйволицу с седьмого дна, но ненадолго. Ты должен успеть подоить её.
Промолвив эти слова, он исчез в морской пучине. Ахмет приготовил кувшин и ждёт. Вот море заволновалось, забушевали волны одна выше другой. И вдруг из воды показался Ахметов конь. Передними ногами он держал огромную буйволицу. Подлетел к берегу и остановился около Ахмета. Ахмет быстро подоил буйволицу, и конь тут же отпустил её в воду.
По совету коня Ахмет разлил молоко в два кувшина.
— А какие слова произносить? — спросил он у коня.
— На это молоко никакие слова не действуют. Мы поступим по-другому: отдадим один кувшин мужьям старших дочерей царя, а сами опередим их, и ты всё откроешь царю. Дальше откладывать нельзя, потому что в четвёртый раз ты меня вызвать уже не сможешь.
Семь дней они летели обратно, а на восьмой спустились на землю и увидели зятьёв-князей. И на третий раз знатные родичи не узнали Ахмета.
— Откуда едешь, славный джигит? — спросили они.
— Ездил искать дикую буйволицу. Нашёл её и везу молоко. Ходит молва, что молоко это целебнее всех лекарств на свете.
— Продай ты нам, джигит, это молоко. Без него нашему царю не подняться. Все лекари и мудрецы так объявили.
— Раз вы так преданны своему царю, отчего не помочь вам. Возьмите половину молока. Денег мне с вас не нужно. Но каждый из вас должен разрешить мне стегнуть себя по спине.
Князья так обрадовались, что на этот раз и раздумывать не стали. Только перемигнулись: «Что за чудаки нам попадаются на пути! Пусть стегнёт нас по разу — здоровью нашему это не повредит, о позоре же никто и не узнает». Сняли черкески, и Ахмет стегнул кнутом сначала одного по спине, потом другого. Затем отдал им один кувшин, а сам вскочил на коня и помчался прямо к царю. Князья далеко отстали. У дворца Ахмет слез с волшебного коня, распрощался с ним и сказал стражникам царя:
— Пропустите меня к царю. Я привёз для него лекарство. В этом кувшине молоко дикой буйволицы с седьмого дна морского!
Стража посторонилась: как не пропустить человека в знатной одежде, при золотом оружии, да ещё с лекарством для царя?
Ахмет вошёл к царю, подал ему кувшин. Царь выпил молоко и сразу встал с постели, будто и не хворал никогда.
— Кто ты, славный джигит? Чей ты сын, откуда приехал? Будь моим гостем! — засуетился он.
— А ты приглядись получше.
Царь пригляделся и узнал Ахмета.
— Вот ты кто! Может, ты подстерёг на дороге моих любимых зятьёв и выкрал у них молоко?
А в это время мужья старших дочерей как раз подъехали к дворцу.
— Вон они, любимые твои зятья, — сказал Ахмет. — Вели позвать их сюда.
Царь ничего не мог понять, но сделал так, как просил Ахмет. Позвали князей. Они, торопясь, протянули было кувшин царю, но заметили Ахмета и смутились.
— Вот так было три раза, — повернулся Ахмет к царю. — Я давал им лекарство, а они приносили сюда и отдавали тебе, будто сами его добыли. Если не веришь, вели им плечи и спины обнажить. Пусть все увидят на них рубцы от моего кнута. За удар плетью князья получали у меня лекарство для тебя.
По знаку царя с князей сняли черкески. Все увидели на спине и плечах по три красных рубца: один за львиную печень, второй за молоко косули и третий, самый заметный, за молоко дикой буйволицы.
— Видишь теперь, какой ты несправедливый? — сказала в сердцах жена царя. — Младший зять тебя от смерти спасал — ты же его в телятнике держал. А старшие чужими трудами во дворце держались!
И тут наконец царь решился поступиться саном своим: он признал Ахмета зятем, решил взять его во дворец, полцарства ему отдать. А зятьёв, которые обманом жили, прогнал прочь.
Но Ахмет не пожелал во дворце жить.
— Не нужно мне полцарства, не хочу я милостей твоих, — сказал он царю. Взял жену, посадил с собой на коня и поехал в родные края.