Люся, покачивая бедрами, легкой походкой двинулась вниз к реке. Осмотрелась. Бросила на песок дерюжку и легла на спину. Купальный ансамбль — бюстгальтер и трусики — шириной напоминавшие узкие ленточки, плотно облегали её грудь и живот, подчеркивали богатый рельеф молодой фигуры.
Щука, которую рыбак пытается поймать на живца, ведет себя в реке куда осмотрительней, чем мужик, внезапно увидевший на берегу привлекательную и по всем признакам одинокую женщину. Поэтому охота щучки на рыбака бывает более простой и результативной.
Уже через две минуты после того, как Люся улеглась на песочке, с места поднялся уже немолодой, но все ещё достаточно фигуристый мужчина. Его имидж слегка портила только большая плешь и небольшое брюшко, начинавшее наливаться внутренними силами.
Он прошел к Люсе уверенным шагом, бросая ленивые взгляды по сторонам. Подошел, сел на песок рядом с ней и только после этого спросил:
— Можно присесть?
Люся небрежно взглянула на него поверх оправы темных модных очков. Одного взгляда ей хватило, чтобы определить в подошедшем искателя бесплатных удовольствий. Ответила ему с откровенным пренебрежением:
— Посидите, только не долго.
Мужчина, судя по всему, слегка растерялся.
— Что так? Я мешаю?
— Конечно, — голос Люси звучал спокойно. — Вы здесь кайфуете на солнцепеке, а я пришла поработать.
Чего— чего, а подобной откровенности от красивой, вызывающе сложенной девицы мужчина не ожидал.
— Вы… — начал он, ещё не веря себе, что правильно понял её слова.
— Да я. — Люся поправила очки. — Что, не похожа? Ладно, не нравится — отвали…
Она никогда не лебезила перед мужиками, если видела, что с них нельзя сорвать свой куш.
— Ах ты, курва!
Мужчина возмущенно вскочил, отряхнул трусики от песка и двинулся к своему зонтику.
— Пошел, козел! — бросила ему вослед Люся и улеглась поудобнее.
Рыбалка начиналась не очень удачно. Ко всему вокруг не было заметно одиноких мужиков, которых можно было бы подцепить на крючок. Говорят, что в Тулу не принято ездить со своим самоваром. Какого же черта мужики ездят на пляжи с женами? Разве это не такая же глупость?
Люся прикрыла глаза, с удовольствием греясь под лучами умеренно жаркого солнца. Томная лень все больше овладевала ею, навевала легкую дрему.
Неожиданно рядом хрустнул песок. Люся приоткрыла один глаз и увидела, что возле нее, загораживая свет солнца стоял плотный мужчина типичной кавказской наружности в красных плавках и белой панамке с торговым знаком фирмы «Найк».
— Познакомимся? — спросил он. — Имею особое желание.
— Почему нет? — ответила Люся спокойно и с хищным прищуром посмотрела на подошедшего. — Иметь желания хорошо.
— Куда поедем? — спросил кавказец низким взволнованным голосом. Похоть его оказалась сильнее осторожности. — К тебе или ко мне?
— Можно и здесь, — Люся решительно отвергла предложение куда-то поехать. — У меня рядом машина. В ней удобно…
— Пошли.
Они двинулись к машине. Люся шла впереди с нарочитой задиристостью вихляя задом. Клиент тянулся за ней, обалдевший от накатившего желания. Он то и дело прикладывал руку к причинному месту, чтобы бугрение плоти под плавками не сильно бросалось в глаза и сопел, будто взбирался на крутую гору.
Подойдя к машине, Люся открыла дверцу. Посмотрела на страждущего сына Кавказа.
— Сюда.
Тот пригнул голову и полез внутрь машины. Немного выждав, Люся нырнула за ним…
Человек, носящий форму, только тогда соответствует назначению, когда гордится своим мундиром и чином. Валидуб в этом отношении был образцовым служакой. Ох, как он любил свою форму! Мундир — это власть. Это авторитет. Это, ко всему, красота — погон новенький, звездочки на нем граненые. На рукаве красочная нашлепка — «МВД РФ». Сила и блеск! Он идет, а все видят — здоровенный как лось дядя не просто прохожий чувак, к которому запросто могут пристать хулиган, попрошайка или обнаглевший вконец рэкетир. Дядя при исполнении. Сунься к такому, он сгоряча применит оружие и прокурор признает правомерность подобного деяния, поскольку настоящая власть держится на страхе и повиновении. Настоящей власти умной быть не обязательно, а вот собственной строгости ей опасаться незачем.
Увидев, как Люся с клиентом влезли в машину, Валидуб вышел из-за кустов. Одернул китель, поправил бронежилет, чтобы сидел поудобнее. Проверил ребром ладони прямоту линии нос — кокарда на форменном кепи. Выправил грудь, чтобы гляделась она колесом, и, помахивая резиновой палкой, пошел к машине.
Сценарий, отработанный до мелочей, Люся выдерживала с точностью до секунды.
Медленными ласкающими движениями рук она готовила поле деятельности. Мужик-сластолюбец заводился все больше и больше. Он мурлыкал как кот, которого гладит хозяйка. И бормотал заплетыкающимся языком:
— Ну, давай! Давай! Начинай же!
Когда Люся поймала ладонью жилистую шею распалившегося страстью лебедя и сделала вид, что готова откусить его задорную голову, дверца машины распахнулась.
— Так!
Ох, сколько строгости наполняло голос Валидуба. Зевс-громовержец и тот вряд ли сумел бы так выразительно продемонстрировать возмущение — без громовых раскатов, но с холодной подавляющей чужую волю угрозой.
— Так! Значит совокупляж? В извращенной форме?
Глаза мужика-сластолюбца чуть не вылезли из орбит. Он дернулся, но женская рука все ещё твердо сжимала внезапно ослабевшую шею синей птицы счастья, и вырваться ему не удалось.
— Сейчас вы, гражданин, — Валидуб приставил конец дубинки к подбородку дурака, которого застукал на горячем, — пройдете со мной в отделение. В том виде как есть.
— Плавки! — заорал кавказец. — Где они?! Ты куда их дела?
— Да уж сиди, — Люся нервно дернула перепуганного клиента за то, что держала рукой и тот взвыл от боли. — Я сейчас переговорю с товарищем милиционером. — И без паузы воркующим голосом заговорила с Валидубом. — С вами можно пошептаться, гражданин начальник?
— О чем собственно? О взятке, что ли?
Валидуб не убавил строгости в тоне, но сделал шаг в сторону от машины.
Люся вылезла наружу, захлопнув за собой дверцу. О чем она шепталась с ментом, несчастный затворник, торопливо натягивавший плавки, не слышал.
Вскоре дверца открылась.
Люся говорила хриплым шепотом.
— Он готов тебя отпустить за две сотни.
Герой-любовник любил сладкое, но деньги ценил не меньше.
— Давай так, сто я, сто — ты.
— Пошел ты! — Люся не сдерживала эмоций. — Это он с тебя берет, козел!
Мужчина тяжело вздохнул.
— Ну, ты и курва! — Посмотрел на мента. — Пошли, заплачу.
Вдвоем они прошли к месту, где лежала одежда кавказца. Тот нагнулся, вынул из кармана пиджака портмоне, раскрыл его. Дразня взгляд, там лежала пачка сотенных кредиток с зелеными яркими спинками.
Валидуб нервно облизал губы.
— Бери, сколько надо, — сказал мужик обречено. — и забудем. Ты меня не видел, я тебя. Понял?
Валидуб протянул руку к деньгам. На мгновение она зависла над портмоне. Пальцы хищно подрагивали. Лейтенант примерялся. Он боялся продешевить и в то же время опасался ухватить лишку. Для этого надо было точно оценить состоятельность лоха. Пачка баксов выглядела солидной и, если взять пять купюр, заметно её толщина не уменьшится.
Решившись, Валидуб щелкнул пальцами, ещё раз облизал губы и сдвинул в свою сторону пять бумаг.
— Так можно? — спросил но, демонстрируя умеренность аппетита.
— Бери, — с нотками безразличия в голосе согласился кавказец.
Валидуб дернул банкноты на себя, как игрок, сдающий карты, сложил их вдвое и сунул в карман. Сказал строго:
— В другой раз… Надо уважать общественный порядок… Надеюсь, вы понимаете… Мораль и все такое…
— Надейтесь, — пообещал обобранный. Тут же отвернулся и стал собирать вещи.
Нежданный посетитель вошел к начальнику отделения милиции без стука, небрежно толкнув дверь ногой. Вошел, на мгновение задержался на пороге. Вдохнул воздух, густо провонявший табачным дымом и кислым запахом не стиранных носков, потом решительно шагнул к столу.