Ротный: - Тихо что-то.
Пионер: - Хреновое это село, командир.
Солдаты заходят во двор. Во дворе тоже пусто, двери нараспашку. Под навесом стоит "девятка", колес нет, двери в пулевых отверстиях. Сидельников подходит к ней, открывает дверь, заглядывает. На пассажирском сиденье сгустками растеклось темно-красное, взмывает рой мух. Сидельников отшатывается.
Пионер: - Тебе че, сука, жить надоело? (Он толкает его кулаком в челюсть) Связисты все такие бараны, или ты один? А если там растяжка была? (снова толчок) Ничего не трогай здесь, понял?
Сидельников: - Понял.
Они заходят в дом. Целый он только снаружи, внутри куча мусора, нет двух стен, крыши - прямое попадание снаряда. На уцелевшей стене - новые обои в цветочек, стоит трельяж, на нем - засыпанные пылью помады, всякие флаконы, прислоненная к разбитому зеркалу сидит большая кукла. От порыва ветра она падает, закрывает глаза. "Мама, мама, мама" - раздается из куклы.
Один солдат наклоняется, из-под кирпичей достает прозрачный чемодан с китайским пледом.
- Че это?
- Одеяло.
- Еще есть?
- Ищи.
Он начинает еще искать, достает свитер, спортивные штаны, все это кладет на чемодан.
- Мужики! Идите сюда!
Кричат из сарая. В сарае склад боеприпасов, много минометных мин. Стоят топчаны, на полу - куча одеял. Один солдат стоит около одеял, держит на стволе окровавленную солдатскую пидорку.
Солдат: - Здесь наших пытали. В затылок выстрелили, в упор.
Он снова ворошит одеяла стволом автомата. Одеяла внутри заскорузлые от крови, к ним прилипли серые шарики. Внутри еще одна камуфлированная панама, почти чистая. Солдат складывает её пополам и засовывает в карман на штанине.
Летеха: - Пионер! Прочешите двор.
Посреди двора дверь в земле. Это подпол. Вокруг него стоят солдаты, один внизу. Он ворошит мусор.
Летёха: - Ну, что там?
Солдат: - Двое.
Летёха: - Давай.
Солдат: - Сейчас. Сухие совсем.
Он достает нижнюю часть человека - две ноги в камуфлированных штанах, засунутые в большой пакет из-под мусора. Потом тело без головы, сухое и плоское, похожее на вырезанный из картона силуэт человека. Кладут их на землю.
- Головы нет?
- Нету.
- Хорошо искал?
- Иди сам посмотри.
- Это контрач.
- Смертник остался.
Солдаты рассаживаются на корточки рядом с убитыми, закуривают.
- Ну че, как понесем?
- Второй в пакет не влезет?
- Нет. Да и все равно сломается, кирзачи тяжелые.
- Сними кирзачи-то.
Солдат снимает кирзачи, разматывает портянки. Коричневая высохшая стопа.
Летёха: - Пошли.
Солдаты встают, один берет пакет с ногами, второй тело. Он несет его под мышкой, как манекен.
Группа выходит на центральную площадь, останавливается. Убитых кладут на землю. Все молча смотрят куда-то чуть вверх, задрав головы. Камера отъезжает, и мы видим, что вокруг площади - кресты, на них - распятые солдаты в крови, у всех отрезаны гениталии и засунуты распятым в рот. Солдаты смотрят на казненных, задрав головы.
Пионер: - Это наши. С нашего полка. Неделю назад пропали.
Ротный: - Ясно. Теперь все ясно. Всех, кого найдем, в расход.
Солдат-мародер нагибается за чемоданом, когда выпрямляется, загораживает собой Сидельникова.
- А вон чехи-то... - говорит солдат-мародер.
Дальнейшее мы видим глазами Сидельникова - затылок солдата лопается, из него вываливается густо-красное, кровь брызгает на камеру, солдат оседает, валится на землю, его тело дергается в конвульсиях.
- ЧЕХИ! - орет кто-то дико и страшно.
Тут же снайпер стреляет второй раз, пуля попадает другому солдату в плечо. Изо всех окон начинается шквальный огонь.
Группа падает, расползается под дома, начинает отстреливаться. На дороге остается раненный, он кричит, трассера пробивают его насквозь, он затихает. Снайпер убивает еще одного, затем еще одного. В пыли все еще дергается тело солдата-мародера.
Сидельников с ротным лежат в канаве.
Ротный: - Броню! Броню скорее, очарованный!
Сидельников вызывает броню: - Броня! Броня! Броня, товарищ лейтенант!
Ротный: - Мы попались! Чехи кругом, чехи! Огонь по селу! Давай огонь на меня, я на площади, слышишь, на центральной площади! Огонь на меня!
Непрерывная стрельба
На окраине оживают бэхи, их снаряды потрошат село.
Пионер: - Вон он сука, вон тот дом, с башенкой!
Ротный: - Отходим!
Они перебежками движутся назад, отстреливаясь. Им вслед несутся очереди. Сидельникова и еще одного огнем отрезают от остальных, они сворачивают в сады, сломя голову ломятся сквозь кусты. Кругом стрельба.
Сидельникова со вторым отрезали от группы, которую сейчас добивают где-то на другом конце села. Здесь же пока относительно тихо.
Они выскакивают на улицу, там спиной к ним стоят двое чехов. Солдаты быстро убивают их и ныряют обратно во дворы. Внезапно за листвой показывается наша бэха, она ведет огонь.
Сидельников: - Наши! Наши! Давай туда!
Когда до бэхи остается метров пятнадцать, из дворов дымом чертит "муха" и попадает ей в бок. Бэха загорается. Потом взревывает движком, дергается и, проломив забор, уходит во двор. Ей вслед летят еще две "мухи".
Сидельников: - Он живой! Блядь, он живой! Он живой!
Солдат: - Уходим! Уходим!
Они выбегают на улицу и пригнувшись, бегут вдоль канавы. Из-за домов появляются чеченцы.
Солдат: - Чехи!
Он поворачивает назад, Сидельников валится в канаву. Чехи первыми же очередями убивают солдата. Сидельников убивает одного, падает на бок и проваливается плечом в дыру в заборе, затем ползет через двор, через кусты, за штабеля дров - спрятаться, спрятаться!
Стрельба, взрывы.
Две бэхи на большой скорости идут по степи, поднимая хвосты пыли. Въезжают в полк. С брони прыгают запыленные солдаты, отплевываются. Некоторые так и остаются сидеть, курят, смотрят ошалевшими глазами.
Начинают разгружать убитых, складывают их на траве. Раненного с почти оторванной ногой снимают с брони, кладут на носилки, уносят.