Сама церемония переносит вас напрямую от чеченской семиотики к советской в ее постмодернистской «откорректированной» версии и иногда оказывается на грани спонтанного сюрреализма. Зал набит «добровольцами», набранными в различных министерствах и в университете; чтобы чем-то заполнить ожидание, организаторы привезли из Москвы girls-band [4] , и девушки, повязав ради этого случая – несмотря на мини-юбки – платки на голову, играют на скрипках и виолончели при чрезмерной громкости звука какое-то сочетание классики с поп-музыкой. Когда Кадыров входит в театр в окружении плотной группы охранников и сотрапезников, вся толпа вскакивает и начинает аплодировать, а ведущий торжественно провозглашает в микрофон: «Президент Чеченской Республики, Герой России – Рамзан Ахмадович Кадыров!» Как только Герой России садится, спектакль может начинаться: прежде всего видеомонтаж демонстрирует успехи Министерства строительства – созданного «по одному из последних указов, подписанных Ахмад-Хаджи Кадыровым», – затем следует длинная речь, которую в темпе галопа читает Гехаев, повторяя список тех же самых успехов, но в жанре бюрократического доклада. Речь внезапно прекращается; тут же меняя осанку и глуповато улыбаясь, Гехаев добавляет сразу и смущенно, и тоном верного служаки: «Вы, может быть, спросите, почему я читал так быстро? Да потому, что только что я встретился с Рамзаном Ахмадовичем и он спросил меня: “Ахмад, у тебя длинная речь?”, а когда я сказал “Да”, то он и говорит: “Ну, тогда читай быстро”». Наконец сам Рамзан Ахмадович, «самый великий строитель в мире», – как еще раз напоминает нам ведущий – выбегает на сцену и берет беспроводной микрофон. Если Гехаев и другие выступавшие высказывались по-русски, то Кадыров говорит по-чеченски, глубоким и раскатистым голосом, который подчеркивается выразительной жестикуляцией, – вызывая шутками смех и аплодисменты, а в другие моменты брутально излагая основы собственной философии: «Если лидер хорош, то и все хороши, его товарищи и подчиненные». Мне не по силам судить о его чеченском языке; как мне сообщили, чеченский писатель Герман Садулаев называет его очень литературным и внятным, однако другие утверждают, что, наоборот, его чеченский столь же ограничен, как и его русский, который (процитирую одного приятеля) «не только беден, но и переполнен грубыми ошибками в родах и склонениях», что могу подтвердить и я. Как бы там ни было, чувствуется, что Кадыров вполне на своем месте на этой гротескной ритуальной мессе – это подлинный «гвоздь» сцены; он обожает массовки: по телевизору только его и видно; часто показывают, как он останавливается в деревне, школе или больнице, погружается в толпу и раздает советы, поучения и банкноты; дело выглядит так, как если бы он черпал свою баснословную энергию (тщательно оркестрованной) любви от собственных подданных. За его речью следует нескончаемая раздача медалей, которая начинается с Гехаева и его близких подчиненных, а затем переходит на многочисленных других: причем мужчины имеют право на рукопожатие, а женщины – на получение букета цветов, и видно, что размер букетов постепенно уменьшается при спуске по вертикали власти. В заключение публику обслуживает делегация московских артистов, привезенных вместе с girls-band: артисты выдают плоские анекдоты, поистрепавшиеся за долгие брежневские годы, и наперебой награждают Кадырова все более странными «медалями»; так, чеченский поэт, некий Умар Яричев, декламирует по-русски длинное стихотворение о Министерстве строительства (я смутно припоминаю строки типа «Ахмад-Хаджи – он в кабинете/ О новых стройках размышляет,/ Гехаева он назначает»); и, наконец, Духваха Абдурахманов читает верноподданническую оду «о человеке, который всегда был рядом с семьей Кадырова и чеченским народом, о Владимире Владимировиче Путине». «Слава Путину!» – скандирует он посреди громовых аплодисментов. Восседая в центре толпы, пока его кинообраз проецируется на широкий экран в глубине сцены, Рамзан хохочет, аплодирует, шутит с охранниками и возится с мобильником. Back in the USSR [5] …