Эта книга не претендует на то, чтобы стать полной или связной историей России в период Чеченской войны, причем ее первая часть задумана лишь как обрисовка общей картины через мои собственные воспоминания о том, что я видел до и во время войны, и представление хронологии событий. Здесь же анализируются отличительные особенности конфликта – беспорядочный характер процесса принятия решений российским правительством в 1994 году, сущность российской стратегии, степень российского произвола по отношению к гражданскому населению. Эти самоограничения были сделаны по двум причинам. Во-первых, полное историческое описание было бы монументальной работой, а во-вторых, описываемые события по-прежнему недалеки от нас, и для полного осознания причин произошедшего в 1994–1996 годах еще не прошло достаточно времени – что же касается чеченской стороны, то этого вообще может никогда не случиться. От внешнего наблюдателя-нечеченца глубинные причины событий в Чечне обычно скрыты несколькими слоями тумана: антропологическим, религиозным, лингвистическим, а на деле и криминальным. Однако можно рассчитывать, что с российской стороны появится более полная картина событий, когда некоторые из тех, кто несут ответственность за эту войну, действительно напишут свои мемуары или заговорят, скрывшись за границей.
Вскоре после начала войны я побывал на одном из огромных нефтеперерабатывающих заводов на окраинах Грозного. Этот город некогда был самым крупным центром переработки нефти в самой большой нефтедобывающей стране мира, и его промышленность соответствовала такому масштабу: ряды циклопических механизмов, переплетенных с громадными трубами, которые напоминали конечности чудовищ и демонов, простирались вдаль, пока не исчезали в декабрьском тумане. Тогда мне представился великий храм исчезнувшей религии, наполненный громадными идолами, чьи внушающие страх имена были давно забыты, – но эти советские индустриальные молохи, когда их час пробил, потребовали свою долю человеческих жертвоприношений. Всё вокруг было мертвым, холодным и беззвучным, пока мимо не прошла небольшая группа чеченских боевиков, ухмыляясь и поднимая руки в победном жесте и с криками «Аллах велик», но и они скрылись в тумане.
Эта сцена напоминала эпитафию целому миру, ведь Советский Союз для большинства его жителей был больше, чем просто цивилизацией или деформированной версией современности (modernity). Это в самом деле был целый мир – единственный, который они знали, и в то же время, согласно его основателям и наставникам, величайший из всех миров, вершина человеческой истории, знания и достижений. Огромные советские заводы были величайшими монументами этого мира. Сама идея, что вся советская промышленность однажды испытает почти полный коллапс и беззвучно рухнет, всего несколько лет назад представлялась совершенно немыслимой, равно как и другая идея – что вся российская армия может подвергнуться унижению от небольших групп плохо вооруженных партизан. Но это свершилось, и это следует признать, проанализировать и по возможности понять.