– Спину, значит, – пробормотал Себастьян.
Том пожал плечами.
– Ну, хотя бы дверь стерегу.
– Зачем?
Мальчик выпятил подбородок.
– Вы мне за целую неделю заплатили. Вот я и отрабатываю.
Себастьян сунул пистолет в карман.
– Давай проясним дело. Ты спокойно тащишь у человека кошелек из кармана, но не хочешь брать деньги, которые, по твоему мнению, не заслужил?
– Именно, – ответил Том, радуясь, что его поняли. – И горжусь этим.
– Оригинальные у тебя принципы, – заметил Себастьян.
Парнишка с озадаченным видом смотрел на него снизу вверх.
Порыв ветра прорвался в гостиницу, засвистел под крышей, ледяным дыханием прошел по коридору. Том вздрогнул и обнял колени руками, подтянув их поближе к телу.
Себастьян вздохнул.
– Тут что-то слишком сквозит. Входи, побеседуем. Том на мгновение замялся, затем поднялся на ноги.
– Кстати, как ты меня нашел? – спросил Себастьян, запирая дверь.
Мальчишка метнулся через всю комнату к огню. Дернул плечом в ответ.
– Да запросто. Я ходил и спрашивал, пока не вышел на девицу по имени Кэт.
– Ты что, шел за мной от самого Ковент-Гардена? Том протянул покрытые цыпками руки к пылающим углям. По его худой, оборванной фигурке пробежала дрожь – холод выходил из него.
– Ага.
Себастьян изучал профиль парнишки. Умный, способный, решительный – похоже, он заслуживал своего «жалованья». Себастьян подумал обо всех этих именах и датах в дневнике Рэйчел, и в голове у него начал вырисовываться план.
Открыв дверь старого шкафа, он порылся в нем и извлек плед и дополнительную подушку.
– Вот, – он бросил их парнишке. – Можешь лечь у камина. Утром я попробую добыть тебе комнату над конюшней.
Том поймал сначала подушку, потом плед.
– То есть вы меня оставляете у себя?
– Я решил, что мне пригодится приятель с такими выдающимися способностями.
На лице парнишки расцвела белозубая улыбка.
– Вы не пожалеете, хозяин! Ни один жулик не поживится вашими монетами, пока я рядом, будьте спокойны! Никакому мошеннику вы легкой добычей не станете!
– Давай спать, – с улыбкой отвернулся Себастьян. – У меня есть дельце рано утром. Я хочу, чтобы ты нашел мне адрес одного итальянского джентльмена.
– Итальяшка, – фыркнул Том таким тоном, будто Девлин признался ему в дружбе с тараканами.
– Именно. Итальянец. – Себастьян достал пистолет и вместе с записной книжечкой положил под подушку. – Точнее, художник. Человек по имени Джорджио Донателли.
Его сны редко повторялись. Сон и время искажают воспоминания, события теряют связь. Мимолетные образы и неотвязные призрачные лица сливаются с разрозненными событиями, терзают и мучают. В окутанной туманом горной деревне вздымаются обугленные и полуобрушенные каменные стены. Протянув руку, Себастьян переворачивает облепленное мухами женское тело. На него смотрят безжизненные синие глаза Кэт. Он кричит, а из ее недавно перерезанного горла сочится алая кровь. Ее губы шевелятся.
Aidez-moi, – шепчет она. – Помогите мне. Je suis morte. Я мертва.
Но в его руке нож, и это он режет ее, он убивает ее, и жажда крови пламенем бежит по его жилам…
– Эй, хозяин! Вам плохо?
Себастьян открыл глаза и увидел съежившегося у камина Тома, его худенькая фигурка вырисовывалась черным силуэтом на фоне пламенеющих углей.
– Все в порядке. Я просто… просто видел кошмарный сон. – Девлин перекатился на спину и прикрыл глаза рукой. – Спи давай.
ГЛАВА 23
Утром виконт отправил сытого и тепло одетого, вплоть до пальто и новых ботинок, мальчика с поручением. Он почти не сомневался, что беспризорник снова нырнет в бурную жизнь грязных темных переулков, откуда и появился, и исчезнет там навсегда. Но меньше чем через три часа Том вернулся в «Розу и корону» и сообщил, что итальянский художник по имени Джорджио Донателли обретается на Олмонри-террас, тридцать два, в Вестминстере.
– А это на кой? – спросил Том, пожирая Себастьяна взглядом, пока тот обматывал торс ватином.
Себастьян, который этим утром еще раз зашел на Розмэри-лейн и посетил несколько лавочек, закрепил край ватина булавкой и потянулся за новой широкой рубашкой.
– Сегодня я мистер Сайлес Бомонт, толстый, состоятельный, но не особенно воспитанный торговец из Ханс-таун, который хочет, чтобы художник написал портрет его дочери. Пока я буду убалтывать мистера Донателли взяться за эту чрезвычайно важную работу, ты пошныряешь в округе и послушаешь, что соседи расскажут о нашем друге Джорджио. – Он нацепил на нос очки и принял солидный, хотя и несколько занудный вид. – И конечно, все это как можно незаметнее. Том фыркнул.