— Лучше не надо, — посоветовала Парилло. — Там действуют профессионалы. Поверьте, наши детективы знают, как работать с детьми. Не стоит им мешать.
Келли хотела возразить, но передумала. Наверное, офицер все же права.
Слишком много бед. Слишком много страданий. Сумеет ли она пережить все это? Сумеет ли не сломаться? Анна сбежала из дому из-за родной матери. Если бы она не давила на дочь с поездкой, та сейчас мирно спала бы. Она виновата в том, что случилось с девочкой. Это ее вина и ее крест. К тому же это ее дочь.
У входной двери кто-то заговорил с охранником. Минутой позже на кухню вошел мужчина — высокий, с темными волосами и проницательным взглядом. Лейтенант Ламберт.
— Здравствуйте, мисс Тэйер. Мы, кажется, уже встречались.
— Что вы тут делаете? — изумилась Келли.
— Я не только разрешения на оружие выдаю, — усмехнулся мужчина. — По совместительству я руковожу расследованием.
Ламберт присел напротив Келли. Он не отводил глаз от ее лица.
— Совсем недавно вы приходили получать разрешение на огнестрельное оружие в целях самозащиты. Теперь у вас пропала дочь. Связь имеется?
Келли повела рукой, отгоняя сгущающийся перед глазами туман. А ведь он прав. Все сходится. Она хотела ответить, однако не смогла выдавить ни звука. Так бывает в кошмарных снах: хочешь кричать, но не можешь из-за внезапной немоты. Надо рассказать им о Диане, о часах и о записке. Надо рассказать о цветах, о тех розах — алых, как кровь.
— Келли? — окликнула ее Парилло. — Келли, с вами все в порядке?
Губы не желали повиноваться.
— Стивен Гейдж… — прошептала она наконец.
— Стивен Гейдж? — Ламберт поднял голову. — Серийный убийца?
Келли слабо кивнула.
— Он мертв, — мягко заметил Ламберт, словно доказывая что-то неразумному ребенку.
— Знаю, что мертв! — горько выдавила она. — Не в этом дело!
Было так тяжело, так трудно, так невозможно сложно говорить — снова разматывать клубок прошлого. Мысли мешались. В ушах звенел смех — смеялся Стивен Гейдж. И тогда в ее душе вспыхнула ярость — вспыхнула, поднялась и излилась потоком слов.
— Я встречалась со Стивеном. Жила с ним четыре года. Тогда меня звали Лора Сетон. Тэйер — фамилия моего бывшего мужа. В Меррит я переехала лет семь назад. Хотела начать новую жизнь. Здесь о моем прошлом никто не знает, я ведь не рассказывала. — Келли вздохнула. — Пятого апреля мне подкинули письмо. Пятого апреля, если вы помните, казнили Стивена. В письме была только одна строчка: «С годовщиной, Розамунд. Я тебя не забыл». Подписи, разумеется, не было. Почему Розамунд? Так меня иногда называл Стивен. Через пару недель моя дочь нашла в пасхальной корзинке часы. Конечно, корзинку прятала я, но никаких часов я туда не клала. Как выяснилось позднее, часы принадлежали Диане Мейси, писательнице.
— Это ее убили в Мэне?
— Да, ее. Диана написала книгу о Гейдже. Я помогала ей с материалом. Думаю, перед смертью она тоже получила письмо. А совсем недавно… Я пришла домой и там… Там был букет роз. Стивен всегда дарил мне розы.
Келли старалась рассказывать все спокойно и по порядку, но мысли путались. И она невольно перескакивала с одного события на другое. Ламберт устало смотрел на женщину, подперев голову рукой. По его лицу невозможно было догадаться, верит он ей или нет.
— Послушайте! — воскликнула Келли. — Не знаю, что вы думаете, но я говорю чистую правду. Есть люди, которые могут это подтвердить. Например, Майк Джеймисон — он раньше работал в ФБР. Или позвоните в полицейский департамент Мэна, я уже связывалась с ними. Но прошу вас, найдите Анну! Я вас очень прошу!
— Майк Джеймисон… — задумчиво повторил Ламберт. — ФБР, говорите?
Келли кивнула, поспешно вытирая глаза. Слезы стекали по ее щекам.
— Вы можете с ним связаться?
— Думаю, да.
Келли пошарила в сумке и вытащила ежедневник. Открыв его на букве «Д», нашла номер Джеймисона и продиктовала Парилло.
— Позвони Шинану, — коротко бросил Ламберт, — пусть он этим займется.
Парилло понимающе кивнула и вышла из комнаты, на ходу доставая мобильник.
— Так… Письмо, часы… У вас есть предположения, кто это мог сделать?
Келли покачала головой:
— Нет… Я, правда, не знаю.
— Не знаете? — переспросил Ламберт.
Нет, нельзя этого говорить! Нельзя об этом думать! Страшно, Господи, как же страшно! Но сказать все равно придется, выбора нет.
— Я все думаю о Лестере Крейне, — тихо призналась она. — Правда, Джеймисон говорит, что это, скорее всего, не его рук дело. Да и полицейские из Мэна так же считают. Но у меня Крейн из головы не выходит.