Гермиона тихо всхлипнула, и слезы быстрее покатились из глаз. Ей еще повезло, что дети у нее были взрослыми. По крайней мере, они запомнят ее и то замечательное время, что они провели вместе. Если бы они были помладше, то через пару лет забыли бы даже как она выглядит. И Гермиона, в свою очередь, всегда будет о них помнить: пикники в Норе, отдыхи на пляже, и вообще — все.
Она просто не знала, что ей делать сейчас. Она всегда считала своих детей неким спасательным кругом, помогавшим ей держаться на плаву в не самые лучшие времена. Теперь у нее никого не осталось. Никого, кроме упертого вейлы, который посчитал своим долгом предъявить на нее права. Если бы ее дети были с ней, то, возможно, они бы сделали ее жизнь в поместье более сносной. Она не знала, как будет справляться в одиночку.
Драко тихо снял защитные заклинания с двери и вошел в комнату. Он не хотел, чтобы Скорпиус, чья спальня находилась напротив, услышал его. Третий, заключительный этап изменений вот-вот начнется, и силы его умножатся во много раз. Драко не хотел, чтобы сын думал, будто его партнеру что-то угрожает, из-за чего смог бы взломать защиту и навредить себе и Гермионе.
В комнате было темно. Поставив поднос с едой на тумбочку, Драко огляделся в поисках своего партнера и обнаружил ее сидящей в кресле лицом к окну.
— Гермиона? — нерешительно позвал он.
Она молчала, не шевелилась. Драко поднял палочку и зажег свечи, расставленные по комнате. Сердце забилось чаще, когда он подошел к Гермионе: ее глаза были открыты, и она смотрела на сад Малфоев невидящим взором. Драко заметил следы высохших слез на ее щеках, и слегка потряс ее за плечо.
— Гермиона?
— Полагаю, ты получил, что хотел, Драко Малфой, — ответила она зло.
Драко глядел на нее в полном замешательстве, пока Гермиона не указала на смятое письмо на полу. Он протянул руку и развернул пергамент. Гнев поднимался в нем с каждым прочитанным словом. Он не хотел лишать ее детей, у него даже в мыслях этого не было. Ее бывший муж оказался тем еще козлом. Драко никогда бы не отнял у Гермионы то, что ей было дорого. Если Уизли действительно ее любил, то как он мог так с ней поступить?
— Гермиона, — начал Драко. — Я бы никогда не лишил тебя детей. У меня и в мыслях такого не было, — ему было обидно, что Гермиона думала о нем так плохо.
— Неужели? — спросила она, повернувшись. — Ты держишь меня взаперти в этом ужасном доме. Ты лишаешь меня работы просто потому, что хочешь, чтобы я всегда была рядом с тобой и твоим сыном. Думаешь, если избавишься от моих детей, тебе станет легче добиться моего внимания? Думаешь, обретешь, наконец, долгожданное счастье?
Драко продолжал с трудом смотреть ей в глаза, будто каждое слово причиняло ему боль. Он понимал, каково ей было, и что в данный момент Гермиона была готова обвинить любого, кто находился рядом с ней. Он опустился перед ней на колени и прижал руки к ее щекам.
— У меня никогда не было желания избавиться от твоих детей, — мягко пояснил он.
Ее ресницы задрожали, и из глаз снова потекли слезы: тихие, полные беспомощности, безнадежности. Драко с трудом подавил желание наклониться и слизнуть их. Он знал, что подобное его поведение лишь усугубит ситуацию, а ему хотелось успокоить Гермиону, заставить ее почувствовать себя немного лучше. Поэтому ограничился тем, что осторожно стер слезы с ее щек большими пальцами, чувствуя себя при этом ужасно из-за сложившейся ситуации.
Уизли, конечно, поверг его в неподдельное изумление своим поступком. Драко не сомневался, что таким образом тот пытался вернуть Гермиону, а может, надеялся стать третьим. Или же надеялся, что его действия выставят Драко в неприглядном свете в глазах Гермионы. Ну, по крайней мере в этом, ему не нужна была помощь.
Драко начал успокаивать ведьму, заставляя ее вдыхать любимые запахи.
— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал он, заключив ее в свои объятия. Гермиона напряглась от его прикосновения, но не отстранилась. Драко усмехнулся, поняв, что двигается в правильном направлении. Он ласково перебирал ее волосы, пока она плакала, уткнувшись в его рубашку.
— Я свяжусь со своим адвокатом после праздников, — сказал он. — Если мы не сможем изменить решение Визенгамота, то обязательно придем к какой-нибудь договоренности. Я бы никогда не стал намеренно ограждать тебя от твоих детей, Гермиона, даже если бы посещения происходили в доме Уизли.
Гермиона посмотрела на него, и в глубине ее заплаканных глаз засветилось что-то похожее на надежду.
— Ты позволишь мне уходить, чтобы я могла навещать детей? — спросила она дрожащим голосом. — Но как насчет того, что ты не выпустишь меня из-под надзора?
Драко вздохнул, и еще одна мощная волна боли захлестнула его — она действительно считала его монстром во плоти.
— Я бы никогда не оторвал тебя от твоей плоти и крови. Может, я и эгоист, но даже у меня есть границы, которые я стану нарушать. Неужели ты не понимаешь, что это лишь малая доля того, что я могу сделать для твоего счастья?
Он отвернулся и проглотил комок, образовавшийся в горле. Все шло совсем не так, как он себе это представлял. Может, если бы Скорпиус действовал по плану, то подобных сложностей не возникло?
Драко хотел было заговорить, но вдруг почувствовал ладонь на своей щеке. Его глаза расширились от удивления, когда он увидел тепло во взгляде Гермионы впервые за все время ее пребывания в мэноре.
— Кажется, я начинаю понимать, что тобой движет, Драко Малфой, — прошептала она и, склонившись к лицу Драко, оставила целомудренный поцелуй на его губах. В этом поцелуе не было страсти, наоборот — он был легким, невинным и в то же время самым потрясающим, который когда-либо был у Драко. Он чувствовал, как ее мягкие губы шевелятся, прикасаясь к его, и едва расслышал, как она прошептала: «Спасибо».
Драко был на седьмом небе от счастья. Он готов был небо с землей местами поменять, если Гермиона его об этом попросит. Он снова стиснул ее в своих объятиях, и на этот раз она обвила руками его шею, чтобы удержать. Да уж, Уизли понятия не имеет, что именно начал своим поступком.
========== Часть 13 ==========
Гермиона почувствовала, как Драко отстраняется, и убрала голову с его теплого плеча. Она поверить не могла, что поцеловала его, и всё еще была крайне смущена. При всей своей любви к Рону она не могла отрицать, что начала привязываться к Драко.
Тот, казалось, был действительно озабочен тем, чтобы она увиделась со своими детьми. Несмотря на холодную наружность Драко, его нелюдимость и заметное ожесточение, Гермиона заметила, что он был внимательным и заботливым. Она видела, каков он был со Скорпиусом, и знала, что он очень любил своего сына.
Сейчас она чувствовала себя виноватой, что осуждала его за то, что он не давал ей видеться с детьми, и понимала, что своими словами причинила ему боль.
В душе ее было смятение. Гермиона скучала по детям, мужу и семейству Уизли. Она боялась приближения дня, когда будет навсегда связана с двумя вейлами, один из которых приходился ровесником ее дочери. Боялась, что Малфои подчинят себе ее волю и она больше не сможет им противостоять. Боялась превратиться в некое подобие машины по производству детей, боялась, что будет изолирована в этом мрачном доме и беременеть так часто, как того захочет Скорпиус.
Но прежде всего Гермиона боялась потерять себя, забыть, какая она настоящая, и позволить Малфоям сделать из нее ту, кем она не является.
Драко полностью выпустил ее из объятий и снова опустился на колени. Он выжидающе смотрел на Гермиону, которая, в свою очередь, избегала зрительного контакта с ним. Она откинулась на спинку кресла и сложила руки на коленях, испытывая стыд и стеснение из-за случившегося поцелуя. Пальцы Драко сжались у нее на подбородке, и она вздрогнула, когда он наклонил ее лицо к себе.
— Не смущайся, любимая, — тихо сказал он. — Я знаю, что ты чувствуешь, и моих извинений никогда не будет достаточно, чтобы вытащить нас из ситуации, в которой мы оказались по моей вине. Если бы я в свое время не побоялся послать отца ко всем чертям, когда он заявил, что я не могу следовать своим инстинктам и претендовать на тебя, то всего этого можно было бы избежать. Мы бы поженились при взаимном согласии, и ты бы стала следующей леди Малфой. Скорпиус был бы нашим сыном и сейчас бы искал своего партнера. Из-за моего малодушия все обернулось тем, чего никогда не должно было произойти. И теперь можно только смириться с этим. Я люблю тебя. Всегда любил. И я не отрицаю, что безумно счастлив, что ты здесь. Надеюсь, что когда-нибудь и я смогу сделать тебя счастливой.