Он сам не давал ей повод рассматривать его в позитивном свете. Драко знал, что был высокомерным и плохим юношей. Позже он осознал это. Он просто не хотел идти против своего отца, а потом, после войны, ему не оставили право выбора. Ведьма, которая сейчас стонала под ним, тоже пострадала от рук его семьи. Поэтому в эту самую секунду он был более чем благодарен судьбе за предоставленный ему второй шанс, который он максимально использует.
Драко медленно смещался вниз, пробуя ее на ощупь. Ему никогда не будет достаточно, он никогда не насытиться ею. Гермиона была как сочный плод, который с каждым укусом хотелось еще. Он блаженствовал, когда ее пальцы просачивались в его волосы и сжимали их. Даже самый мельчайший ее жест казался до головокружения эротичным. Драко знал, что первый раз не будет долгий. Он старался не потерять контроль от одного только ее вкуса и запаха.
А запах одурманивал. Вдохнув, Драко закатил глаза. От нее пахло так чертовски хорошо. Он обнял Гермиону за бедра и притянул их к своему рту, а затем на мгновение поднял голову, чтобы встретиться с ней взглядом, и провел языком по центру ее трусиков.
Гермиона прерывисто задышала и слегка приподняла бедра, подаваясь к его губам. Немного беспалочковой магии, и ее плоть полностью обнажилось его взору. Аромат от ее тела стал еще более острым, стесняя дыхание Драко. Он зарычал, и ногти его удлинились, превратившись в длинные когти.
Пытаясь контролировать зверя, скрывающегося внутри него, он несколько раз глубоко вдохнул. Он знал, что существо было продолжением его самого, что оно было частью того, кем он являлся, но тем не менее он не хотел причинить боль своему партнеру, или напугать ее своими животными пристрастиями. Он был в сто раз лучше. Если его сын, новоиспеченный вейла, смог претендовать на Гермиону, то и он сможет.
— Драко.
Ее мягкий голос успокоил его. Он открыл глаза и посмотрел в ее, теплые карие. Она улыбнулась ему самой искренней улыбкой и погладила по волосам.
— Все хорошо, — мягко сказала она. — Пожалуйста, Драко. Я не боюсь. Я знаю, что ты не причинишь мне боль.
Он вздрогнул, услышав ее голос, который был как успокаивающий бальзам для его измученной психики. Она приняла его, когда он нисколечко, ни в коем разе не заслуживал ее. Он никогда не был и не будет достаточно хорош для нее. Его ногти медленно врастали обратно, и он почувствовал, как вейла поумерила свой пыл, удовлетворенная тем, что Гермиона не попытается убежать.
Внимание Драко вновь переключилось на ценный приз перед ним. Он никогда не видел ничего более прекрасного. Глядеть на своего партнера, раскинувшегося перед ним, как самый роскошный пир, было почти немыслимо.
Он навис над ней, тщательнее изучая руками ее контуры и пробуя на вкус. Ее пальцы плотнее вонзились в его волосы, и Драко застонал прижимаясь к ней ближе, почти растворяя в себе. Он бы пировал ее плотью, если бы мог. Он жадно наслаждался ее сладкой сущностью, как изголодавшийся человек, которому дали еды. Даже самый изысканный десерт в мире не сравнится со сладостным нектаром, который просачивался через кожу его партнера.
Все ближе и ближе он подводил ее к краю пропасти, зная, что нужно действовать быстро, прежде чем Гермиона сорвется туда — успеть поставить вторую метку. Секундой спустя он вонзил длинные зубы в плоть между ее бедром и нижней частью живота. Слезы защипали глаза. Драко ощутил как связь между ними стала прочнее, он мог поклясться, что чувствовал ликование Гермионы.
Он облизнул маленькую ранку и громко застонал, когда кровь снова попала ему в рту. Это был божественный вкус. Его отец был фанатичным придурком, полагавшим, что ее кровь была нечистой.
Дальше все произошло быстро. Нависнув над Гермионой, Драко вошел в нее, предварительно избавив себя от последней части одежды некоторое время назад. Ему необходимо было чувствовать ее, чтобы убедиться, что это был не сон, придуманный его скорбной вейлой. Но ощущения того, как Гермиона крепко сжимала его, было достаточно, чтобы разуверить себя в этом. А потом он полностью оставил мысль, когда почувствовал, как пульсирует ее плоть внизу.
Драко уткнулся лицом в ее шею, плача от счастья, что, наконец, установил связь со своим истинным партнером. Это был момент, который он думал, не настанет никогда. После войны и ее внезапной свадьбы с Уизли, он не мог решиться, чтобы заявить свои права на нее и тем самым разрушить ее счастье. А она была счастлива. Вся светилась, когда Драко предоставлялся шанс мельком увидеть ее. Но потом Скорпиусу приснился сон. Он знал, что не мог обречь своего единственного сына на полужизнь, которой жил сам.
Поэтому скрепя сердце он запустил план в действие, полагая, что его ангел будет ненавидеть его до конца дней. Он бы справился с ее призрением, если бы она приняла его сына. Но Скорпиус был импульсивен, и Драко пришлось все исправлять за ним. И хоть мальчишка немного напортачил, все обернулось хорошо. Конечно, еще были вещи, которые им необходимо было обсудить — главным приоритетом сейчас были дети Гермионы. И еще вопрос по поводу ее работы в Хогвартсе. Он знал, что потерять должность преподавателя будет для нее тяжелым ударом. Но у Драко были идеи на этот счет, и он не мог дождаться, чтобы обсудить их с красивой ведьмой, которая сейчас была под ним.
Она обнимала его, пока он молча плакал в ее шею, успокаивала своими теплыми руками. Гермиона ничего не говорила. Ей и не нужно было. Было достаточно того, что она с ним — прижимала его крепко, и не только своим телом. Она прижимала его к себе своим сердцем. Он принадлежал ей уже больше двадцати лет.
Драко медленно отстранился от нее, пристально разглядывая. Больше ничего в мире не заберет ее у него. Даже смерть — если умрет она, то он вскоре последует за ней. Он наклонил ее бедро и двинулся в более быстром темпе. Ее глаза затрепетали и закрылись. Драко почувствовал, как она вспыхнула от удовольствия. Знать, что он был причиной ее эйфории — это опьяняло.
— Моя, — прорычал он. Его голос был чем-то, что он даже не узнал.
Ее глаза распахнулись. Драко хотел услышать, как она произносит эти слова. Ему нужно было услышать.
— Т-воя. — Голос сбился от того, что Драко усилил толчки. — Твоя и Скорпиуса.
Едва она сказала последние слова, как Драко вонзился зубами в кожу над ее грудью, завершив третью метку. Их связь полностью закрепилась, став кристально чистой в его сознании — он будто чувствовал каждую нить по отдельности: его, Скорпиуса и новой жизни, которая росла в ней. Щемящее ощущение радости и ее мягкого влажного тела словно отправили его в космос, заставив испытать самый сильный оргазм в его жизни. Он чувствовал, как разрушается и снова возрождается. Ничто, чему Люциус его когда-либо учил, не могло подготовить к тому, что он чувствовал сейчас. Он проклял этого человека в миллионный раз за то, что тот лишал его этого. Он не имел права.
Драко прижал уставшее тельце ведьмы к себе. Она была совершенно обессиленной, и он понимал. Магия связывающего ритуала истощала, а Гермиона прошла через это дважды за последние двадцать четыре часа. Он тоже чувствовал усталость. В его теле происходили изменения. Из-за их уникальных обстоятельств они с Гермионой перестанут стареть в течение следующего десятилетия или около того. Их генетический код изменился — у Гермионы больше, чтобы приспособить ее организм к беременности. Не каждая ведьма смогла бы быть матерью полувейлы. Поэтому у вейлы должен быть определенный партнер. Когда приходит время, существо пробуждается и находит генетически подходящую для размножения особь женского пола. Его не заботит ни внешность партнера, ни его финансовое положение — только то, что ведьма сильная и способна приносить потомство. Это был самый первобытный инстинкт.