«Что ты делаешь? Это же твой ученик!» — кричал ее разум. Гермиона чувствовала, как ее собственное тело предает ее. К счастью, ее желудок выбрал нужный момент, чтобы издать голодное урчанье.
Скорпиус оставил в покое ее шею, и Гермиона вздохнула с облегчением. Мерлин, спасибо тебе за это.
— Прости, любимая. Ты так соблазнительна, что я совсем увлекся, — сказал Скорпиус, отодвигая стул.
Заняв свое место, он усмехнулся про себя, заметив, как вспыхнул румянец на ее щеках. Он знал, что она хочет его. Но Гермиона была чересчур правильной, чтобы так быстро сдаться. Поэтому ему оставалось ждать, когда она сама упадет в его объятия. Он с гордостью посмотрел на ее шею: там уже начинали появляться синяки от его укусов, обозначая ее принадлежность ему.
Он взял в руку кувшин с апельсиновым соком и разлил его в два стакана. Улыбнувшись, он положил на тарелку Гермионы булочку и два кусочка бекона, а затем обслужил себя. Подняв взгляд, он принялся наблюдать, как она смотрит на еду, не решаясь попробовать. Она опять это делает — злит его. Скорпиус перестал есть, и гнев вспыхнул в его глазах.
— Что-то не так, любимая? — невинно спросил он.
Вздрогнув, Гермиона оторвала взгляд от тарелки. Она не знала, что он наблюдает за ней, и принялась быстро прокручивать в голове всевозможные варианты ответа: «Не важно, что говорить, главное не молчать, чтобы не разозлить его снова». Страх отразился на ее прекрасном лице.
— Нет, я… — запнулась она.
— Еда не отравлена. Ты знаешь, что я бы никогда не навредил тебе, любимая. Я попросил Динь-динь принести все то, что ты любишь на завтрак. Так почему же ты не ешь? – сердито прорычал он.
Гермиона бросились успокаивать его, пока он не стал совсем неуправляемым:
— Скорпиус, я знаю. Я просто…
— Тогда, в чем проблема? — прервал он ее, стукнув по столу кулаком, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Я знаю, что ты голодна, даже не пытайся мне врать.
Ее плечи опустились в признаке поражения, и она прошептала:
— Я боюсь, — она сделала небольшую паузу. – Боюсь, что ты мог подмешать туда любовное зелье.
Скорпиус сделал глубокий вдох и на миг закрыл глаза. Неужели она действительно считает его настолько бессердечным и жестоким? Он вскочил из-за стола и встал перед ней на колени, от чего Гермиона непроизвольно вздрогнула. Ее глаза были прикованы к полу, когда он повернул ее кресло к себе.
Он аккуратно ухватил ее за подбородок, чуть наклоняя голову, чтобы посмотреть ей в глаза. Гермиона упрямо продолжала сверлить глазами пол. Скорпиус глубоко вздохнул:
— Посмотри на меня, Гермиона.
Медленно выдохнув, Гермиона неохотно подчинилась его приказу. Она была необычайно удивлена тому, как резко выделялись его большие серые глаза на бледном лице. Они были похожи на прозрачные озера: такие чистые, ничего не скрывающие. Она как будто бы тонула в них. Его глаза опять слегка засветились. Как он это делает? Это отличалось от всего, что она когда-либо видела. Возможно, это его магия проявляла себя.
Скорпиус, наконец, нарушил молчание:
— Гермиона, я бы никогда так с тобой не поступил. Я люблю тебя и сделаю для тебя все, что угодно. Кроме того, я не хочу фальшивую любовь, — нежно прошептал он. — Я хочу тебя целиком и полностью: разум, тело и душу. Я бы не смог получить всего этого с помощью ничтожной «Амортенции».
Он взял ее за руку и, словно извиняясь, поцеловал запястье. Гермиона почувствовала себя немного лучше. Не похоже, чтобы Скорпиус врал. Он был искренен. В любом случае ей ничего не остается, кроме как надеяться, что он говорит правду.
— Хорошо, Скорпиус, — прошептала она. — Спасибо.
Его глаза сияли от счастья, когда он снова вернулся на свое место. Гермиона начала трапезу — она просто умирала от голода. Она не ела с самого обеда в Хогвартсе и не знала точно, сколько уже времени провела здесь. Она решила для себя, что нужно быть внимательнее с едой, которую ей подают. Если она заметит, что Скорпиус не притрагивается к какому-то из блюд, то ей нужно будет делать то же самое. Иметь хоть какой-то план было приятно. Она почувствовала, что как будто смогла отвоевать немного контроля над своей жизнью.
Они в тишине закончили завтрак, потом Скорпиус позвал эльфа:
— Динь-динь, — и она появилась с хлопком.
— Чем могу служить молодому господину?
Скорпиус улыбнулся:
— Пожалуйста, убери со стола. Я скоро должен буду уйти, а ты распорядись насчет обеда для Гермионы.
Маленькое существо кивнуло головой, произнеся тонюсеньким голоском:
— Рада буду выполнить ваш приказ, сэр, — сразу после этих слов Динь-динь растворилась в воздухе с легким хлопком.
Гермиона была заинтригована. Скорпиус скоро уйдет. Куда уйдет? Вот он, шанс! Словно прочитав ее мысли, Скорпиус произнес:
— Моя мать тащит меня за рождественскими покупками, потому что отец отказался пойти с ней. Чувствую, денек выдастся не лучше, чем у домового эльфа. Я был бы рад остаться здесь с тобой, но, боюсь, мать не станет слушать мои протесты. Не переживай, любимая. Динь-динь принесет тебе ланч, и, если хочешь, можешь воспользоваться нашей частной библиотекой в конце коридора. Я знаю, что ты любишь книги, и, думаю, там ты найдешь много чего интересного. Только прошу, не покидай эту часть замка. Я бы не хотел, чтобы ты случайно забрела туда, где когда-то шли сражения. Я знаю, что моя тетя Беллатрикс сделала с тобой, поэтому не хочу, чтобы тебя тревожили плохие воспоминания.
Изнутри Гермиону переполняла радость. Скорпиус уйдет на весь день и даже не станет запирать ее в своей комнате. Это ее шанс убраться подальше от этого места. Она не боялась воспоминаний о сражениях в Малфой-мэноре. Она несколько лет проработала в Хогвартсе, в том месте, где приняла участие в Финальной битве, где на ее глазах умирали ее друзья и близкие.
Единственным, что ее беспокоило, был отец Скорпиуса, Драко Малфой, который не собирался идти с семьей по магазинам. Ей хотелось бы знать, будет ли он здесь, в доме. Она определенно не хотела попасться ему при попытке бежать.
Скорпиус поднялся с кресла.
— Я должен идти. Пэнси не любит, когда я опаздываю. Увидимся позже, любимая, — он провел большим пальцем по ее щеке и вышел за дверь.
Гермиона с шумом выдохнула, когда дверной замок защелкнулся. Слава Мерлину, он не стал целовать ее снова. Ей было достаточно его поцелуев. Она заходила по комнате из угла в угол, как зверь в клетке, с трудом сдерживаясь, чтобы не вылететь оттуда пулей. Она хотела бежать настолько быстро и далеко, насколько бы ей хватило сил. Но каким бы сильным ни было ее желание поскорее убраться отсюда, сначала она должна была убедиться, что Пэнси и Скорпиус ушли.
Ей хватило терпения подождать полчаса, а затем она приоткрыла дверь и осторожно выглянула. Убедившись, что путь свободен, она вышла в коридор. Дойдя до перекрестка, Гермиона посмотрела сначала налево, затем направо — казалось, коридоры в обоих направлениях вели в бесконечность. Это напомнило ей эпизод из маггловского фильма «Лабиринт». Там девушка Сара столкнулась с подобным, когда пошла спасать своего брата. Подумав, Гермиона решила повернуть налево. В худшем случае она уткнется куда-нибудь в тупик и повернет обратно.
Она шла, слушая недовольное бормотание портретов на стенах: некоторые из них бросали на нее презрительные взгляды, а другие шипели «грязнокровка». Странно, как портреты давно умерших людей людей смогли определить чистоту ее крови?
Она дошла до конца коридора, и тут же перед ней открылся еще один проход. Зачем Малфоям такой огромный дом, их же всего трое: Драко, Пэнси и Скорпиус? Гермиона покрутила головой, осматриваясь, и в этот раз решила повернуть налево. Пройдя еще немного, она увидела лестницу. Она знала точно, что комната Скорпиуса находилась на верхнем этаже, поэтому спустилась вниз.