В первое время он вообще игнорировал мои выходки, но я вытворял такое, что не могло не вызвать у него хоть какие-то эмоции.
Наконец, папа начал выказывать первые признаки недовольства. Сначала он только морщил нос, а потом стал отпускать комментарии и делать замечания. Тогда я начал отпускать волосы, к тому же, перекрасил их в другой цвет. Последнее было отчасти из-за того, что мне не хотелось видеть в зеркале маму. Хотя, меня забавляло, что и отец видел ее во мне, периодически я замечал это по его лицу. Но это было так редко.
В основном я переодевался девушкой только в школу, изредка на прогулки и перед отцом. В остальное время я предпочитал носить обычную одежду. Было интересно наблюдать, как мои одноклассники и знакомые, которых я мог встретить, не узнавали меня или считали за родственника Леры. Но я старался избегать таких встреч.
У меня было несколько друзей, которые знали мой настоящий пол. С парочкой мы были знакомы с детства, они только крутили у виска, наблюдая мои причуды. Видимо, считали, что я точно помешался. Потом с возрастом стали узнавать и другие. В основном, я открывался ребятам, которые шли по жизни легко, а таких в моем окружении было большинство. Наверное, они посчитали это интересной шуткой.
– Олег тоже знает, да? – перебил я Валеру. И все же с каким спокойствием он рассказывает мне о таких вещах.
– Да, он узнал одним из первых. Но принял это с его привычным хладнокровием. Между нами ничего никогда не было, хотя у него тоже были тесные отношения с парнями. Что сказать о моем опыте… Хотя, тут не о чем говорить. Некоторые парни, когда узнали мой пол, чуть не плюнули мне под ноги и исчезли. Но были и те, кому было интересно пообщаться с мальчиком-трансом. Хотя, далеко наши отношения не заходили.
Видимо, у моего отца два года назад в голове что-то щелкнуло. А может, это назревало у него еще давно. Короче, он отвел меня к психиатру. Ему, наконец, надоел этот цирк, и сказать мне об этом он решил через доктора. Не знаю, может, он надеялся, что меня признают невменяемым и сдадут в психушку? Но сеансы не показали никаких видимых нарушений моего мозга. Психотерапевтом оказался довольно молодой мужчина, он был очень добр ко мне. Сказал, что понимает причину такого поведения. Мол, у меня детская травма, отсутствие отцовской и материнской любви и все в таком духе.
– Но ведь с ним… ой, нет, ничего, – я захлопнул рот. Валера подозрительно на меня покосился. Так, ну, он ведь уже признался в своей ориентации, и мало какой там доктор ему попался. Это вообще не мое дело.
– Я даже не знаю, что еще можно рассказать, – вздохнул парень. – Теперь ты и так почти все знаешь. С возрастом все труднее притворяться девушкой. У меня уже сломался голос, да и прочее… Я не знаю, что буду делать дальше. Вряд ли отцу нужен такой наследник, как я.
– Да брось, – немного растерялся я. – Все будет нормально. И… я никому ничего не расскажу.
– Я знал это, – улыбнулся Валера, и его искренняя улыбка убрала морщинки со лба.
– Знаешь, думаю, между Лерой и Валерой нет особой разницы. Поэтому тебе можно прекращать этот маскарад, – я покосился на валявшийся на покрывале сарафан. – И просто быть самим собой. Про отца я, конечно, ничего тебе посоветовать не могу.
– И не надо. Ты и так… Черт, ты так крут! – рассмеялся Берто и повис на моей шее.
– Воздуха… Воздуха мне!
– Ой, извини-извини, – поднял руки Валера, а потом повалился на мои колени. – Эх, как же мне жаль, что ты не мой тип. … много желающих…
– Кстати, – стараясь не заострять внимание на последней его мысли, я спросил. – А как же Женя? Он не знает?!
– Нет! – воскликнул Берто, а потом в мольбе сложил руки. – Пожалуйста, не говори ему!
– Но так нельзя! Это обман. Он же думает, что Лера – девушка.
– Я знаю, – захныкал парень. – Но он такой классный, я просто не удержался, когда он сам предложил. Думаешь, он сильно рассердится, когда узнает?
– Рассердится?! Да как бы он в окно от шока не выпрыгнул. Я точно знаю - он не гей.
– Ну… Может, все можно исправить?
– Как ты собир… – начал я, но осекся. В прошлом месяце и я считал, что гетеросексуален. Нет, конечно, Женек - это другое дело. Он типичный бабник. Именно это я и сказал Валере.
– Но, может…
– Никаких «но». Ты должен ему все рассказать, и чем скорее – тем лучше. Иначе закопаешься так, что потом не выберешься.
– Да, ты прав, – вздохнул Валера, а потом щелкнул меня по лбу. – А ты умный. Если бы со своими проблемами мог разбираться так же, как с чужими.
– Проблемами? У меня нет никаких проблем, – непонимающе пожал плечами я.
– Ну-ну. Ладно, мы завтра с Женей гулять собрались, тогда я ему и расскажу. Но в школу все равно надо будет ходить девушкой, а то не представляю, как к этому другие отнесутся. Кстати, у тебя какие на завтра планы?
– У меня никаких. Поеду домой, приберусь, уроки сделаю, в комп поиграю.
– Да, бедняжка, все тебя кинули. Но порой побыть одному тоже важно. Можно поразмыслить о разных вещах, – приподнял бровь Валера. – Решись…
Я вновь сделал вид, что ничего не понял. Глянул на часы: восьмое мая уже закончилось.
– С праздником тебя, что ли, – Берто проследил за моим взглядом.
– Тебя тоже. Хотя, не такой уж это и праздник. Скорее, день скорби или памяти. Ладно, я тогда пойду к себе. Еще раз извини.
– Нет, я, правда, рад, что ты тут. Останься, пожалуйста.
– Где? – не понял я.
– У меня большая кровать, ложись со мной. Не бойся, приставать не буду.
– Да я и не боюсь… А если зайдет кто?
– Папы еще дня два в городе не будет. А прислуга… не все ли равно? Пусть думают, что хотят, а я хочу жить так, как хочу. Ну уступи мальчику-трансвеститу, – он сделал жалобные глазки.
– Так, последняя фраза меня взволновала, а я ведь почти согласился.
– Нет-нет-нет, забудь, я выпущусь из школы и перестану притворяться девушкой. Ну оста-а-анься. Stay with me!
– Черт с тобой. Но предупреждаю, что могу пихаться во сне.
* * *
Число: девятое мая.
День недели: среда.
Настроение: меланхоличное.
Состояние: нормальное.
Я думал, что могу помешать кому-то во сне, но увидев, как спит Валера, понял, что ошибался. Под утро он чуть не сделал полный оборот вокруг своей оси. Но каждый раз, когда он пытался лечь поперек кровати, я переворачивал его обратно. Так я просыпался за ночь раза три.
С одной стороны, было странно лежать с кем-то в постели. Я ведь единственный ребенок в семье, как-никак. С Денисом мы тоже всегда спали по отдельности: кто-то на полу, на матрасе, а кто-то на кровати. Не могу представить, чтобы мы спали на одной кровати. Хотя, если постараться…
К моим щекам почему-то прилил жар.
После завтрака Валера сказал, что Степан отвезет меня домой. Я пытался отказаться от этого предложения, но парень настоял. Да и мне подумалось, что на автобусе отсюда до моего дома пилить порядочно. Поэтому я и согласился.
Когда я уже собирался уходить, Берто выгребал из шкафа тряпки. Тут было всего вперемешку: платья с рубашками, брюками, футболками. Ясно, почему он надевает только юбки, ведь в штанах гораздо сложнее скрывать свой пол.