Пока они спорили, я подошел к двери и приложил к ней ухо. Но это было бесполезно, я ничего не услышал. Тогда я заговорил.
– Валер! Это я, Витя. С тобой там все в порядке?
В ответ мне только тишина.
Чего хотят друзья (2)
За моей спиной послышался нервный шепот. Похоже, Герман со Степаном с трудом удерживали Регину Федоровну, которая находилась на перепутье: либо бессильно грохнуться в обморок, либо перейти к более активным действиям.
Я постучал еще раз, громче зовя парня. И снова безмолвие.
Да что же это такое?
– Валер, если ты там вздумал перерезать себе вены, то я убью тебя! – конечно, не самый эффективный способ останавливать самоубийц, но я как всегда отличился. – И если ты сейчас не отзовешься, то я… спущу на тебя Регину Федоровну!
Сзади опять послышалась какая-то возня. Но не успел я посмотреть, что там происходит, как с другой стороны двери послышался голос.
– Зачем пришел?
Послышался облегченный вздох, одновременно вырвавшийся у пяти человек. Я собрался.
– А ты как думаешь? Тут все волнуются за тебя, а ты дурью маешься.
– Да пошел ты. Не хочу я никуда идти, и разговаривать я тоже ни с кем не хочу. Езжай домой.
– А вот фиг тебе, пока ты не выйдешь, я буду жить тут, под дверью.
– Очень смешно.
– А ты думаешь, я шучу? Герман Валентинович, – я повернулся к стоящей неподалеку прислуге. – Можно как-нибудь поставить тут раскладушку?
– Можно разместить небольшую кушетку, – согласился со мной дворецкий. Остальные в шоке уставились на него, но старик явно не шутил, хотя в его незамутненных возрастом глазах играли веселые огоньки.
– Мне принести постельное белье? – подхватила Кристина.
– Я могу привезти обед на тележке, – сказала Регина, которую Степан и Герман уже отпустили на свободу.
– Съезжу за продуктами, – подключился и Степан.
– Эй-ей-ей, – взволнованно постучал Валера. – Вы это там серьезно?
– Серьезней некуда. На крайний случай, у нас остается вариант выломать дверь.
– Нет, не надо! – даже через дверь я чувствовал, что он быстро размышляет. – Ладно, я впущу тебя. Только без фокусов, ты понял?
– Хорошо, - согласился я и бросил взгляд на стоящих за мной людей. Регина Федоровна сжала кулаки, желая мне удачи. «Господь, будь милосерден».
«Не работа, а сплошная нервотрепка».
«Если все хорошо закончится, то точно приглашу Кристину в кино».
«Когда все это закончится, то точно затащу Степана на свидание».
Я хихикнул про себя, услышав мысли горничной и водителя. Надо же, а я даже не догадывался, что между этой холодной девушкой и трудолюбивым мужчиной может что-то быть. Но, в конце концов, мне не все подвластно.
В этот момент дверь передо мной приоткрылась, образуя тонкую щель. Я дернул ручку на себя и вошел в знакомую комнату, закрывая за собой дверь.
Состояние самой комнаты, наверное, соответствовало состоянию ее владельца. Одежда, которая была разбросана по комнате еще во время моего ухода, все еще лежала на тех же местах. Ясно, что именно после возвращения Валера уже никого не пускал в свое пространство, и сам убираться не собирался. Кажется, что наоборот, беспорядка в помещении прибавилось. Появились какие-то обертки и пустые пластиковые бутылки. Ясно, почему Валера отказывался есть, у него тут точно есть запас на крайний случай.
Сам же Берто выглядел совсем не лучшим образом. Какая-то футболка с мутным пятном, домашние шорты, грязные волосы, стянутые в неопрятный хвост. И полнейшее безразличие на лице.
– Ну и зачем ты приперся? – недовольно повторил он, садясь на свою кровать.
– Я же уже сказал, что мы волнуемся.
– Да ладно? Уж мне-то можешь не врать. Кому я вообще в этом мире нужен?
Меня разозлили его раздражение и депрессивные мысли. Как девушка, на самом деле.
– Знаешь, что? Меня бесит, когда начинают заводить эту шарманку. Там за дверью люди готовы стены ломать, потому что ты им небезразличен, а ты отворачиваешься от них. Ну что такого произошло, что ты уже готов стать затворником?
– Что произошло?! – парень глянул на меня, в его глазах блеснули злые слезы. – А произошло то, что я обманщик, пидорас, извращенец, и меня надо держать подальше от нормальных людей! А лучше вообще пристрелить.
У меня внутри все похолодело.
– Это тебе Женя сказал? – прошептал я.
Валера отвернулся, вытирая щеку кулаком. Потом рвано вдохнул, сжимая плечи.
– Я знаю, что это так, знаю… И я сам во всем виноват, какой же я идиот. О чем я вообще тогда думал? Что я кому-то могу понравиться, что кто-то может полюбить меня таким, какой я на самом деле?
Он прервался, кусая себя за пальцы.
– Ну, – осторожно начал я. – Ты, конечно, поступил не совсем правильно. Но и ему не стоило так говорить, это очень жестоко. Как это вообще произошло?
– Ты, правда, хочешь знать? – Берто вновь повернулся ко мне, кусая губы.
– Если не хочешь, то не рассказывай, – пожал плечами я, приземляясь на мягкий пуфик у зеркала и делая самое безразличное выражение лица.
– Да пожалуйста, – по-турецки сел Валера. – Тут и рассказывать нечего. Пошли мы в тот день в парк, как и договаривались. Тогда я уже точно решил все ему рассказать. Но сначала я хотел его немного… подготовить. Поэтому сперва я как бы невзначай спросил у него, как он относится к геям. Раньше мы никогда не заговаривали на эту тему, поэтому я даже не знал, что от него ожидать. А он брезгливо поморщился и сказал, что этих ненормальных вообще надо массово уничтожать, что они портят всю расу. И у меня внутри словно что-то оборвалось. Уже тогда в моей душе поселилось предчувствие, что это конец. Но я отбросил эту мысль, потому что во мне все еще теплилась эта чертова надежда! Ладно, опустим подробности. Я ему все рассказал. И он отшатнулся от меня, как от прокаженного, а потом сказал все это, развернулся и ушел. Самое обидное, что я все прекрасно понимаю, и я бы сам такое не простил. Но просто мне показалось… что между нами что-то было. Для меня это не было игрой.
Валера замолчал. В его глазах уже не было слез, только какая-то глухая пустота.
«Для меня это не было игрой».
От этой фразы у меня почему-то ощутимо кольнуло в груди. И я почувствовал это.
Ведь я тоже… не совсем нормальный. И если бы мне сказал что-то подобное человек, с которым я хорошо общался, к которому испытывал определенную симпатию.
Это гребанное слово «пидорас», оно режет как лезвие. Звучит словно приговор, как поганое клеймо.
– Что с тобой? – Валера заметил, как я сжался.
– Ничего. Просто я хочу, чтобы ты знал, что я тебя понимаю.
– Понимаешь? Да как вообще? У тебя есть настоящие друзья и любящая семья! А мне о таком только мечтать!
– Да ты слепой индюк! Люди в этом доме относятся к тебе, как к родному сыну. Да, не спорю, твой отец настоящий сукин сын, но не весь же свет на нем клином сошелся! Ты должен жить для себя и не ставить своей целью все время раздражать его. И если ты будешь самим собой, то и друзья найдутся! И не те высокомерные мажоры, о которых ты говоришь, а настоящие. Мне вот лично плевать, что у тебя в штанах и в кошельке! Ты сам сказал, что считаешь меня своим другом, так в чем вообще проблема-то? Нахрен вообще усложнять себе жизнь? И забудь ты про того придурка, в мире еще четыре миллиарда человек, лети хоть в свою Южную Корею и пробуй свое счастье там.