Но, наверное, это ни к чему. Мы обменялись взглядами, но его я мог расшифровать стопроцентно и надеялся, что он поймет мой.
«Это будет больно».
«Знаю».
Я перевернулся на живот, утыкаясь разгоряченным лицом в прохладную простынь. Мешающее возбуждение никуда не собиралось уходить, а наоборот, после прикосновений Дениса усилилось.
Мне показалось, что Дэн на несколько секунд куда-то отлучился, но вскоре вернулся. Я пересилил себя, заставляя не смотреть на него. Я и так сдерживаюсь.
Я чувствовал спиной, что он навис надо мной. Затем просунул под меня одну ладонь, кладя ее на живот, приподнимая. Я постарался принять наиболее удобную позу, при этом становясь чуть ли не бордовым от стыда от того, как развратно это получилось.
Пальцы Ветрова были влажными.
Я закусил губу, чтобы не взвизгнуть от боли, когда один из них проник в меня. Да, дьявол, конечно, это больно. Словно мой череп грозится расколоться надвое, и самым большим даром для меня сейчас будет забытье. А ведь мы только начали. Я зажмурился, мелко дрожа.
Но тут я услышал мысли Дениса. Они были тоже очень взволнованными, он боялся причинить мне боль. Вслух сказать сейчас такое сложно, но я был рад слышать его потаенные утешающие нежные мысли.
Не знаю почему, но это меня успокоило. Дэн. Я же верю тебе.
Я расслабился. А Ветров смазал пальцы еще обильнее, и это позволило проникнуть глубже и второму. Другая же рука Дениса поглаживала мой член, понуждая его вновь наливаться возбуждением.
Я все же не смог удержаться от болезненных вымученных вздохов и судорог, когда Денис растягивал меня. Но вдруг я услышал хриплый шепот, который вторил его мыслям. И я зацепился за его голос, старясь отвлечься от этой боли, словно его голос – последняя ниточка, связывающая меня с реальностью.
Постепенно боль стихала, дискомфорт тоже испарялся. На смену им пришли совсем иные ощущения, которые прогнали и смущение.
Я судорожно охнул, вновь закусывая губу, но уже не от боли. Это нечто другое.
И оно медленно росло, охватывало все тело, пока Ветров продолжал эти движения пальцами и ласки. Боясь прокусить себе губу, я приоткрыл рот и застонал. И еще раз. Мои собственные стоны подстегнули возбуждение, словно накаляя воздух.
За спиной послушался еле слышный шуршащий звук. Я чуть повернул голову и увидел, что Денис зубами открывает блестящую упаковку презерватива. Выглядел он при этом так, что у меня чуть челюсть не отвисла, не говоря уже о других… более низких аспектах. Я поспешно ткнулся в подушку.
Я почувствовал себя опустошенным, когда пальцы Ветрова выскользнули из меня. Рефлекторно я подался назад, в поисках того ощущения, и почувствовал, что Дэн прильнул к моему анусу, упираясь во вход. Я расслабился, выгибаясь, чуть повернув голову назад, не сводя с парня пристального взора.
Он тоже посмотрел в мои глаза горячим и голодным взглядом. А потом медленно стал проталкиваться в меня. Не подготовясь к новой вспышке боли, я рыкнул, сводя лопатки, бодая лбом подушку и вцепляясь пальцами в простынь.
Дэн склонился ко мне и начал целовать мои лопатки, плечи, шею, руками лаская мое дрожащее тело. Он проникал все глубже, рвано вздыхая. Наконец, я понял, уловив далекую мысль, что он вошел полностью.
Мы замерли так на несколько мгновений, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Я смотрел на вздутые синие вены на кистях Дениса, он упирался рукой в диван рядом с моим плечом.
Челка упала мне на глаза, я тряхнул головой, отбрасывая ее, и вновь встретился взглядом с Ветровым. Через секунду мы жадно целовались, невзирая на нашу неудобную позу, гнули спины, стремясь дотронуться до желаемых губ.
И тогда Дэн начал осторожные действия. Он вышел наполовину, а потом толкнулся вперед. И еще раз. Еще. Движения ускорялись, становились более напористыми и сильными. И каждый раз по моему телу словно бежали электрические разряды. Я выгибался, стараясь уловить это ощущение, продлить его. Дэн в исступлении проводил по моим плечам губами и языком, сам издавая короткие низкие стоны, отличающиеся от моих срывающихся и звонких.
Эта карусель поймала нас, крутила и не отпускала. Мы становились более жадными, более ненасытными, чувствуя приближение выхода этого накала.
Мир помутнел, меняя краски, и бешеная карусель засосала его.
Я сжал губы в болезненной полуулыбке и кончил, чувствуя, как же ноет позвоночник, изгибаясь дугой. Моя сперма стекала по бедрам. По слишком громкому вздоху я понял, что Дэн тоже достиг пика.
Без сил я упал на диван, завалившись на бок. Денис лег рядом на край дивана, утыкаясь носом мне в спину. Его руки все еще обвивали меня за талию.
Я знал, что мне следует что-то сказать, но предательский язык не слушался. Вымотавшись физически и морально, организм хотел только отключиться.
Еще находясь на краю сознания, я услышал Ветрова. Нет, не голос, а разум. Легкая, но такая важная мысль мелькнула в пространстве. Я попытался схватить ее за хвост, но она выскользнула у меня через пальцы. Погнавшись было за ней, я потерялся.
Лучше ничего не хотеть
Жизнь каждый день начинается по-новому. Особенно, когда ты влюбился или разлюбил.
Я проснулся с мыслью, что что-то не так. Более четкой формулировки у меня не было, но мое заспанное сознание только-только приходило в себя.
Поежившись, я перевернулся на другой бок, и тут же тело отозвалось болью. Я застонал, чувствуя, как ноет район ниже поясницы. Кое-как мне удалось приподняться, и я сел, закутавшись в одеяло.
Не моя комната.
Не моя квартира.
Не мое одеяло.
О. Мой. Бог.
Я прижал руки к щекам и застонал, и уже не только от боли. Господи, Господи, Господи, что же мы наделали?! У меня был первый секс. С парнем. С Денисом! С Денисом, который, черт побери, мой друг-натурал.
Зачем он так сделал? Мы не были пьяны, чтобы свалить случившееся на алкоголь. Но кем же надо быть, чтобы даже в таком состоянии переспать с человеком, к которому влечения не испытываешь?
- Денис?
Я прислушался. Во всей квартире стояла глухая тишина, только за окном звонко пели птички.
Гребанная олимпиада.
И он уехал. Просто взял и уехал! Хотя, что ему еще оставалось делать? Будить меня посреди ночи, чтобы объясниться? Я бы и половины не понял.
Черт, почему, почему, почему все так произошло? Мы оба точно с катушек слетели. Ладно, я не знаю причин его поступка. Но я-то? Я его чуть ли не сам спровоцировал, я дал свое согласие.
Может, он знал, что я гей?
Неужели это так заметно?
Нет, я бы знал, если бы он знал. Ну ладно, я гей, но он же не гей.
Или гей?
У него же были девушки.
Блять.
Я встал, ноги ныли ужасно, каждый шаг отзывался неприятными ощущениями.
Это был секс. У меня был секс.
Уже только это чуть не валит меня с ног. Нет, я, конечно, понимаю, что многие парни могут похвастаться этим и в четырнадцать. Но ведь это совсем другое.
Офигеть. Это совсем не то, что можно увидеть на киноэкране, в порнофильме или на картинках. Черт побери, это больно. Хоть и приятно. Дважды блять.
Подрагивающими руками я собрал одежду и кое-как напялил ее на себя. Пальцы, затягивающие ремень на джинсах, не хотели слушаться. Наконец я вышел в коридор и, придерживаясь за дверной косяк, оглядел квартиру. Но она действительно была пуста. Родители Ветрова на даче, Полинка – у бабушки, а сам он на олимпиаде вообще в другом городе. Прекрасно, а что я тут делаю?