Она не выдержала, заглушила машину, вышла наружу и поднялась к двери. Бесноватые огни неоновой вывески слепили ее, окрашивали ее светлый плащ во все цвета радуги, и Ольга чувствовала себя пестро разодетым клоуном, участвующим в каком-то феерическом шоу. Она толкнула дверь, зашла внутрь и оказалась в окружении игровых автоматов, и повсюду кружились пестрые барабаны, и улюлюкали, подмигивали люминесцентные глаза, и звонко сыпались в лоток жетоны. Ольга едва не налетела на Сергея, который, сжав кулаки, стоял к ней спиной.
– Тебе мало крови, Баргиш? – громко говорил он коренастому мужчине в черном костюме с бабочкой. – Захотел моей? А не боишься захлебнуться?
С двух сторон к Сергею приблизились плечистые парни в мокрых кожаных куртках, но мужчина в костюме остановил их взмахом руки:
– Не надо! Не трогайте его!
Сергей сделал шаг вперед. Его трясло, и он напоминал мощную гоночную машину, стоящую на старте.
– Ты Новикова подставил! Ты перешел черту, Баргиш! Ты дерьмо, потому что не держишь слова!
Сергей взмахнул кулаком, но Баргиш увернулся, Сергей ударил еще раз, одновременно с этим делая шаг вперед, и тяжелый удар откинул Баргиша на игровой автомат. На мигающие лампочки брызнула кровь.
– Стоять! – снова крикнул Баргиш парням, которым не терпелось кинуться на Сергея. Он поднялся на ноги, встал в стойку, сплюнул кровавой слюной. – Я сам с ним разберусь…
Он подпрыгнул, махнул ногой; Сергей пригнулся и, пружинисто распрямляясь, ударил Баргиша в лицо раз, другой. Фонтаны крови брызнули на стены.
– Убить меня хотел?! – кричал Сергей, хватая Баргиша за горло. – Что ж, попробуй! Попробуй!
Он снова толкнул своего врага на игровой автомат, но тоже не удержался на ногах. Лопнуло цветное стекло, оголенный барабан начал вращаться под какофонию булькающих звуков, в бешеном ритме замигали разноцветные лампочки. Баргиш пытался ударить коленом, крутил во все стороны головой, как молотом, а Сергей, зверея, с рычанием и криком вцепился ему в волосы и бил лицом Баргиша по панели. Удар! Еще удар! На пол посыпались осколки стекла, выпачканные в крови…
– Крови моей захотел?! – кричал Сергей. – Крови захотел?!
Расталкивая парней в кожанках, Ольга кинулась к дерущимся.
– Это не он! – закричала она. – Отпусти его! Это не он стрелял!
Она вцепилась Сергею в плечо, пытаясь оторвать от слабеющего тела. Баргиш схватил кусок стекла, сжал его, как нож, выкинул вперед руку, целясь Сергею под ребро.
– Сереженька! – в ужасе кричала Ольга. – Это не он был!
Неимоверным усилием ей удалось оттащить Сергея от Баргиша. Растрепанный, вымазанный в крови, в куртке с оторванным рукавом, Сергей стоял посреди зала и, чуть согнувшись, тяжело дышал.
– Ты его… – пробормотал он, – ты его просто выгораживаешь… Не надо жалеть убийцу…
Баргиш с трудом поднялся на ноги. Покачиваясь, он оперся рукой о разбитый автомат, вытер окровавленное лицо и распухшие губы рукавом пиджака.
– Подыскивай себе место на кладбище, Рябцев, – произнес он, глядя на Сергея исподлобья, заплывшими глазами. – Тебе уже не жить на этом свете… Ты хоть понял, на кого руку поднял, ишак?
– Это не он, – пролепетала Ольга, прижимаясь к руке Сергея и мелко дрожа. – Я ошиблась… Тот был толстый, плешивый…
– Поздно, девушка, – сказал Баргиш, срывая со своей шеи бабочку и кидая ее под ноги. – Поздно… За ошибки платить надо…
– Только еще встань когда-нибудь на моем пути! – пригрозил Сергей и вскинул кулак выше головы. – По стенке размажу! Тварь…
– Иди, иди, – усмехнулся Баргиш. – Ты уже не жилец на этом свете. И твоя угроза – визг свиньи, которую собираются резать. И твой Новиков никогда из тюрьмы не выйдет. Мамой клянусь.
Сергей повернулся и, растолкав парней в кожанках, вышел с Ольгой на улицу. Ольга едва поспевала за ним. Ноги ее не слушались. Она вся тряслась, всхлипывала и покусывала губы.
– Сереженька… Сереженька… – шептала она, озираясь на темные двери клуба. – Надо куда-то уехать… Далеко-далеко… И никогда сюда не возвращаться…
– Он у меня еще поплачет кровавыми слезами, – проговорил Сергей, садясь в машину и с силой захлопывая дверцу.
Глава 15
«Беда одна. Это только кажется, что каждый день на голову сваливаются новые несчастья. Одна беда случилась со мной. Одна болячка, которая ноет, ноет, и все тело от нее болит и страдает…»
– Готовь своему Сергею сама, – говорит мама, демонстративно покидая кухню. – Я вам в кухарки не нанималась.
– Хорошо, мама, – едва слышно отвечает Ольга.
Ксюша из-за спины бабушки смотрит на Ольгу обиженно, хмурит бровки и с отчаянной преданностью прижимает к себе плюшевого мишку.
– Доченька, подойди ко мне, – просит Ольга, опускаясь на корточки и протягивая руки.
Ксюша поглядывает на бабушку: разрешит или нет? Ольга униженно смотрит на дочь, достает из кармана плюшевого волчонка в черной кожанке, с глазками-пуговицами.
– Смотри, какой смешной зверек, – говорит Ольга, протягивая игрушку дочери.
Ксюша делает шаг вперед и с опаской рассматривает волчонка.
– Не смешной, – деловито произносит она.
– Почему же?
– Он злой!
«Беда одна… Только одна. Только одна…»
У Сергея снова стали кровоточить раны. К двум старым добавилась новая. Но по сравнению с пулевыми она пустяковая: осколок стекла лишь слегка надрезал кожу, и оттуда при надавливании сочится сукровица. Ольга меняет повязки несколько раз в день. Сначала смазывает раны зеленкой, потом прикладывает к ним стерильные марлевые салфетки и закрепляет их пластырем – крест-накрест.
По телевизору показывают репортаж откуда-то из южных регионов. Ольга замечает, как меняется лицо Сергея, становится жестким, как заостряются черты. Его руки невольно сжимаются в кулаки.