– Нет, – покачала головой Василиса. – Пойдем сейчас.
Хоронея уверенно вела Василису лесной тропой. Чем дольше они шли, тем сильнее Василиса убеждалась: слово «бабка» к Хоронее мало применимо. Травница шла быстро, почти не опираясь на длинную палку, которую она прихватила с собой из избы. Но почему-то же ее называли бабкой? Из-за возраста? Из-за сиротки, годившейся ей во внучки? Когда они дошли до берега озера, Василиса на всякий случай посмотрела на травницу краем глаза: облик Хоронеи не расплылся. Та то ли действительно не заметила, то ли сделала вид, что не заметила. С совершенно невозмутимым видом травница прошла к месту, где прятала лодочку.
Остров располагался совсем рядом с берегом. До поросшего лесом куска суши, на котором хватит места построить целую крепость, было не больше версты. Василиса, едва только ступив на землю, почувствовала, как ей защекотал ноздри странный, вяжущий запах. Он чем-то напоминал ароматы круга призыва. Но только напоминал. Кажется, когда-то здесь была большая обитель; взгляд Василисы уцепился за следы дорожек. Впереди, за деревьями виднелись руины каменного дома.
Хоронея отстала на несколько шагов.
Василису спасло предчувствие, не отступавшее с самого утра. Она ждала чего-то неправильного, и поэтому заметила в темное низкое силуэт до того, как существо подобралось слишком близко. Тело действовало само, без раздумий. Поток силы хлынул в глаза. Стоящее поодаль дерево качнулось, затрещало, но устояло: вместо этого к нему притянулась Василиса. Несколько веток больно хлестнули ее по плечам, но она успела развернуться в полете и мягко опуститься на ноги. В глазах потемнело от напряжения, но она разглядела Хоронею. Та стояла посреди мерцающего круга, ее палка теперь ярко светилась алым. Василиса увидела лицо травницы – да какой травницы, ведьмы! – и столько досады было написано на этом лице, что до волшебницы дошло все и сразу.
Вот почему следы на фляжке казались стертыми. Вот почему крестьянин мялся и нервничал. Вот почему Хоронея такая крепкая для старухи. Каждую из этих вещей легко объяснить, но все вместе они сложились в пугающую картину. Эти мысли скользили в сознании Василисы, пока ее руки нащупывали серебряную цепочку. Существо выскользнуло из-за деревьев. Больше всего оно напоминало огромную бесхвостую собаку с чешуей вместо шерсти и вытянутой мордой. Крохотные красные глазки уставились на волшебницу. Тварь распахнула пасть с двумя рядами внушительных зубов и быстро пошла вперед.
Вбитые за годы навыки пересилили страх. Василиса попятилась, вытягивая тонкую цепочку; ее рука почти не дрожала. Тварь приближалась молча, уверенно. Выждав секунду, волшебница кинула вперед цепь и прочла короткое заклинание. Серебро полетело точно в раззявленную пасть, звенья опутали челюсть, завертелись, намотались в несколько оборотов.Тварь с воем покатилась по земле, раздирая когтями морду. Серебро оказалось для нее болезненным, как и для всех драконовых отродий. Будь здесь тяжелая пищаль или хотя бы копье, Василиса обязательно попробовала бы добить чудовище. Но с одним кинжалом она опасалась к нему даже приближаться. Не теряя времени, она развернулась и побежала дальше, в лес.
Над головой зашумели ветви.
– Ах! А ты хороша, – шелест листьев сложился в слова. – Могла бы достичь многого. Жаль только, что отсюда ты уже не выйдешь. Это мой остров. Я здесь хозяйка.
Страх липкими холодными лапками пополз по позвоночнику. Что еще может здесь скрываться? И насколько хорошо Хоронея видит то, что происходит на острове?
– Можешь не бегать, – листья затряслись, и их шелест напоминал смех. – Только устанешь, маленькая колдунья. Мой малыш скоро придет в себя и пойдет по следу.
«Она не может его направить, – отметила Василиса. – Она создала защитный круг, значит, сама его боится!» К руинам она не пошла – кто знает, что еще может там скрываться? Вместо этого она углубилась в заросли.
– Признаюсь, пресветленькая, мне давно хотелось поговорить без притворства с кем-то из одного со мной круга, – продолжала Хоронея. – Тринадцать лет отшельничества… это, конечно, утомляет. Личина прирастает, иногда сама себе кажешься деревенской травницей… хотя эти скоты всегда меня опасались.
– Чем тебя Никанор не устраивал?.. – негромко спросила Василиса.
Кажется, вот оно, подходящее дерево.
– Я ведь не Хоронея. У меня было другое имя. Царские псы из Особого приказа искали меня двадцать лет по всей Рутении, но так и не нашли. Не догадались поискать здесь; но я сама виновата, приучила их к размаху. Тринадцать лет тишины, и единственная моя отрада – этот остров…