Успешность боевой работы зенитно-ракетного комплекса практически полностью зависит от слаженного взаимодействия всего расчета. Если обнаружится хоть одно слабое звено, если вдруг не сработает кто-то из операторов, то все — пиши пропало, успеха не видать, и остальные уже никакими силами не смогут вытащить ситуацию, исправить чужую ошибку. Потому ошалело-контуженный вид второго оператора мог насторожить кого угодно, только не сидящий сейчас на своих местах в самоходной огневой установке давно притертый и сыгранный экипаж. Слишком много было пережито вместе, слишком хорошо они знали друг друга. Потому и начальник расчета и первый оператор и затихший в своем кресле механик-водитель были на сто процентов уверены, что когда придет время действовать, второй оператор сделает все как надо на самом высоком профессиональном уровне, совершив все что возможно, и даже сверх того, а хладнокровьем и убийственной точностью движений вполне поспорит с любым другим номером расчета.
— Инжир, Инжир, — все так же размеренно и четко выговаривая слова произнес начальник расчета. — Прошу целеуказания, прошу целеуказания, прием.
— Гетман, я говорю к тебе летит, к тебе… Слышишь меня? Прямо на тебя, большая птица и две средних.
— О как! — недобро ощерился первый оператор. — Братья славяне, решили целой компанией пожаловать.
— Вот муфлон черножопый, — горестно вздохнул меж тем начальник расчета, предусмотрительно отпустив тангенту микрофона и, укоризненно покачав головой, продолжил уже в эфир: — Инжир, прошу целеуказания по птицам. Азимут движения, угол места цели и дальность от меня. Азимут, угол места и дальность. Как меня понял, прием.
— Понял тебя, понял, — гортанно отозвался Инжир и надолго задумался.
— Вот свяжись с уродами, — нервно ударил себя кулаком по колену первый оператор. — Говорил, надо было полностью комплекс разворачивать, сейчас бы получили ЦУ с командного пункта и никаких проблем, милое дело!
— Ага, — едко отозвался начальник расчета. — Только кого бы ты посадил на КП и СОЦ интересно знать? Такого же черножопого грызуна? Он бы тебе ЦУ навыдавал, замучился бы отрабатывать. Нет уж, надеяться можно только на себя, благо у нас полный расчет.
— Ну вот, — не сдавался первый оператор. — Вот Руслан и сел бы на КП, нам то на хрен водитель не нужен. Все равно никуда не поедем. А он бы там вполне справился, чем здесь просто так булки просиживать. Верно говорю, Русланчик?
Водитель в ответ лишь неопределенно хмыкнул, так что непонятно было соглашается он с идеей товарища, или наоборот полностью ее не одобряет.
— Ну да, никуда не поедем, как же, держи карман, — ухмыльнулся начальник расчета. — Так тебе и дадут спокойно шмалять с одной и той же позиции. Это ж наши там летят, русские, а они не пальцем деланные, тоже небось в военных училищах учились.
Спор между начальником расчета и первым оператором был давний и велся уже почти неделю с периодическими затишьями и перемириями. Конечно, стрелять классически, как по учебнику полностью развернутым комплексом гораздо удобнее, чем одной СОУ в автономном режиме. В этом случае станция обнаружения целей, та самая СОЦ, что упомянул вгорячах начальник расчета, еще на дальних подступах засекла бы любой движущийся в воздухе объект, перекинула информацию о нем на КП, а уж там грамотный расчет произвел бы и распознавание цели и расчет данных для целеуказания на огневые установки и вообще все, что касается всяческих и любых вычислений. Стрелкам осталось бы лишь своевременно включиться в отработанную схему и давануть кнопку пуск. Но вся эта идиллия возможна была лишь при нормально обученном и тренированном расчете на СОЦ и КП, а расчета-то как раз таки и не было. Ну не вышло у старых ПВОшников несмотря на все старания за столь короткое время вдолбить в головы своих грузинских учеников хотя бы минимальные навыки работы на казавшейся тем неоправданно сложной технике. Оттого и было принято решение об автономной работе всего с одной пусковой установки, зато полностью укомплектованной, пожалуй, лучшим экипажем за все время существования комплекса «Бук». "И один в поле воин, если он профессионал, а против него любители!", — наставительно подняв вверх указательный палец изрек, подводя итог долгим препирательствам начальник расчета. Теперь изреченный афоризм им предстояло проверить на практике.
— Кто в нормальных училищах учился, уже давно на дембеле, — неожиданно для всех включился в дискуссию второй оператор. — Это так, недоноски без налета и практики, солдаты демократии, блин. Взлетать научили, а про посадку объяснить забыли. На фиг мол, обратно с такими навыками один хрен не вернутся.
— Ну да, ну да, — хмыкнул водитель. — Выше нас только звезды, круче нас только яйца. Кто в советской армии не служил, тот вообще ни на что не годен. Вот сейчас всыплют они нам по самое не балуйся, тогда и поглядим, что запоешь…
— Не всыплют, — привычно оскалился первый оператор. — В автономе, без обмена с КПшкой и СОЦкой, они нас даже не засекут, вот увидишь! Пока мы им не врежем, эти налетчики и не почешутся. Хочешь, забьемся на коньяк?
— Ну а я что говорил? — довольно ухмыльнулся, хлопнув его по плечу начальник расчета. — Сам признался, что одним работать лучше?
Первый оператор уже открыл было рот, чтобы что-то ответить, как перебивая его из рации прорезался наконец Инжир.
— Гетман, Гетман, я — Инжир, слышишь меня? Прием.
— Да слышу, слышу, — пробурчал начальник расчета, скорчив остальным уморительную рожу и заявив: — Ни фига себе, братва, наушники говорят!
Второй оператор на заезжанную шутку откликнулся нервным смешком, остальные едва улыбнулись.
— Гетман, птицы идут с двенадцати часов, как понял? С двенадцати часов, с полуночи.
— Во дебил! — восхитился вслух первый оператор. — Это он что, нам вместо азимута?!
Начальник расчета нетерпеливым жестом заставил его замолчать.
— Понял тебя, Инжир, понял. Сообщи дальность до птиц, дальность. Прием.
— Дальность от меня сорок километров, сорок километров, как понял? Прием.
— Понял тебя, понял, конец связи, прием.
— Конец связи, — подтвердил довольный тем, что справился с порученным трудным делом Инжир.
— За неимением гербовой будем писать на простой, — вздохнул начальник расчета, разводя руками, насколько позволяла теснота боевого отделения. — Сорок километров от него, это чуть больше семидесяти от нас. Значит времени на раскачку у нас, пацаны, не осталось. Скоро эти орлятки будут здесь. Все, встаем в «Обзор» и пасем все что движется с севера.
— Давно в «обзоре», командир, муть на индикаторах видишь? Хрен тут разберешь без нормальных ЦУ… — недовольно проворчал первый оператор, тем не менее чутко склоняясь над мерцающим зеленью индикатором угловых координат и всматриваясь в мельтешение испятнавших его ярких точек.
Начальник расчета в ответ лишь вздохнул. Конечно гражданские специалисты срочно мобилизованные Михой Саакашвили и сидящие сейчас за пультами управления большим авиационным радаром в Гори не шли ни в какое сравнение с нормальными армейскими операторами, а ценность их целеуказаний была весьма относительной. Но в любом случае главную свою задачу они выполнили — предупредили о приближении самолетов, а это уже не мало. Теперь СОУ и сама в состоянии обнаружить и уничтожить цель, а возможно и несколько целей, если раньше интернациональный экипаж не словит кошмар любого зенитчика — противорадиолокационную ракету, в просторечии пээрэрку. А ведь у идущих в сопровождении большой птицы штурмовиков наверняка найдутся таковые в запасе и пустить их в ход они не преминут едва только засекут скользнувший по ним луч бортовой РЛСки. Украдкой, чтобы не заметили остальные, начальник расчета мелко перекрестился. "Помоги Господи рабам своим, позволь пережить эту заваруху, укрепи руку и волю…"
— Гетман, Гетман, это Инжир, ответь, Гетман… — голос грузинского связиста дрожит и захлебывается от волнения, он глотает окончания слов и коверкает их чудовищным акцентом.
Отвечать не хочется, наверняка грызун опять выдаст какую-нибудь глупость, и она собьет то своеобразное боевое настроение, единение экипажа и бездушного покорного металла, что уже воцарилось в машине. Но связист не унимается и начальник расчета все же с неохотой отжимает тангенту.