– Да нет. При чем тут соблазн?! Все гораздо проще. Ребятам деваться было некуда. Им нужно было полноценно питаться. И получать свои 30 %. А тренерам-то, скажем, чего ходить в ресторан, когда можно взять кипятильник, пакетики суповые, консервы, кормить себя в номере и получать 100 %? А это уже 15 долларов за день.
– Да! Если знать, как тогда котировался невиданный доллар…
– Лучше припомнить, что я тогда копейки получал…
– То жизнь подсказывала.
– Да и было-то все честно, без урона и подтасовок. В самом начале Кудрявцев у меня спросил:
– Ты как питаться будешь, с ребятами?
Я говорю:
– Нет уж, лучше с вами…
Но я врач – должен контролировать их питание. Поэтому приходил в ресторан, где кушали ребята, составлял меню, но за столом с ними не оставался.
Вот Кузнецов в своем доносе, простите, отчете, все и перевернул. И понятно почему. Когда мы находились в Финляндии, он как-то зашел ко мне с просьбой: «Доктор, спирт есть?» Ни по имени, ни по отчеству, просто – доктор. Я и ответил: «Есть, но для работы». У меня, действительно, немного было. Но он в это «немного» не поверил. «Как же ты, – говорит, – выезжаешь за границу без запаса?»
Словом, отказал я. Вот он в отместку и накатал потом, что я «в корыстных целях» пошел поперек «логики», согласно которой должен питаться вместе со спортсменами. Будто я действительно не только обязанностей своих не выполнил, но еще и «казну объел»!
Вот такой мстительной сволочью Кузнецов оказался!
– Еще бы! Он, понятное дело, рассчитывал, что вы его каждый день будете спиртом обеспечивать.
– Наверное. Он пьющий оказался: всю водку, которую взял с собой, в первый же день за границей выжрал.
– Ну, а после того, как с помощью Ломакина концы нашлись, что-то удалось предпринять для исправления ситуации?
– Тут отмечу, что несмотря ни на что конькобежцы – и в первую очередь Кудрявцев – не прекращали усилий, чтобы меня вернуть в сборную. К тому же работал тогда в Спорткомитете начальник отдела конькобежного спорта Виктор Семенович Капитонов. Он ко мне очень хорошо относился. Вот они с Кудрявцевым за меня и бились.
– И это несмотря на то что вы уже, можно сказать, ушли к стрелкам и ватерполистам.
– Да, выпал вроде из «обоймы».
– А как о подкинутой вам подлянке узнали другие?
– Да очень просто. Как-то в конце 1961 года столкнулись мы нос к носу в Спорткомитете с Кудрявцевым. В 1960-м, оставаясь невыездным, Олимпиаду в Скво-Вэлли (США) я пропустил. А в 1962-м – первенство мира по конькам. Да еще в Москве. Двойная ответственность! У Кудрявцева, конечно, все мысли о предстоящем чемпионате. Вот и завел он меня в кабинет и спросил: «Ну что, как дела?» Тут я ему все и выложил: «А ларчик-то просто открылся. Кузнецов меня «закрыл». Кудрявцев лицом окаменел. Но вслух только два слова сказал: «Все ясно».
Потом я узнал, как он действовал. Уже в 1962-м он в кабинете председателя Спорткомитета прямо потребовал у Романова:
– Нам нужен Мышалов. Он необходим команде – раз мы нацелились выиграть предстоящий чемпионат. Ведь вы такую задачу перед нами ставите?
А тот ответил:
– Другой нет! И быть не может! Иначе вы все отсюда вылетите! Первенство мира в Москве – и чтобы мы кому-то уступили пьедестал?!
– То есть поставил вопрос ребром…
– Да! Но Кудрявцев его на том и подловил: «Тогда давайте нам врача Мышалова». И меня – на сбор. Для поездок за рубеж я еще оставался «закрытым». Но готовились в России. А по стране я оставался вполне «выездным». Далее нашу общую судьбу решали результаты. А они говорили сами за себя: два дня напряженнейших соревнований по многоборью, стотысячный стадион, и на пьедестале – абсолютный чемпион мира Виктор Косичкин!
– То есть победа сборной высветила и ваш вклад в нее. Означало ли это, что реабилитация не за горами?
– Не факт. Потому что вернуть-то меня вернули, но поеду ли дальше с командой, оставалось неизвестным. Однако главное в тот момент заключалось, пожалуй, в другом: все видели, что я работал. Нет, о том, как мы готовили Косичкина – знали лишь участники сборов. Что вообще отдельная песня. Но, думаю, большим начальникам и финала оказалось достаточно. Например, сцены, которая разыгралась после победного финиша Косичкина на заключительной дистанции.
Я в тот момент находился близ точки, которая у конькобежцев называется «биржей» – там обычно кучкуются тренеры, которые «ведут» с нее подопечных. Так вот, я тогда находился даже не на «бирже», а несколько сбоку. И весь стадион видел, что, победно завершив последний круг, Косичкин благодарно бросился мне в объятия…