– Ну что? Приступим к первой тренировке? – улыбается она, и, поднявшись на ноги, идет к столику с инвентарем.
С удивлением наблюдаю за тем, что делает моя наставница. А она, расставив передо мной три свечи, опускает на окнах черные жалюзи, погрузив комнату в темноту, и зажигает фитили.
– Это первое упражнение. Оно одновременно легкое, потому как совершенно не требует от тебя магических усилий, но и тяжелое, так как нужна громадная концентрация и внимание.
Я заинтересованно киваю и с любопытством смотрю на оранжевые, слегка подрагивающие язычки пламени.
– Отлично, – довольно улыбается Вика. – А теперь посмотри внимательно на свечу прямо перед тобой, и только на нее. Взгляд не отводи.
Делаю так, как говорит учительница, старательно концентрируясь на трепещущем огоньке. Через некоторое время глаза начинают слезиться, и очень хочется моргнуть, но сдерживаю себя и продолжаю выполнять упражнение.
– А теперь сделай взгляд расфокусированным, – слышу словно издалека голос Вики. – Знаешь как?
– Да, – хрипло отвечаю, заставляя расплыться перед глазами контур свечи.
– Умница, – хвалит меня наставница. – Две другие свечи должны обрести четкие очертания.
Я стараюсь изо всех сил, очень стараюсь, но кроме неясного марева перед глазами ничего не вижу. В результате не сдерживаюсь и моргаю, расстроено качая головой.
– Ничего, не переживай, – утешает меня наставница. – С первого раза ни у кого не получается. Отдохни, и попробуем еще раз.
Мы повторяем упражнение раз за разом, пока хватает сил, и, в конце концов, я таки добиваюсь нужного результата. Вика мной остается очень довольна, и показывает еще парочку занятий со свечами на концентрацию. А так же велит купить сегодня же и себе такие, и тренироваться ежедневно. А потом обучает нескольким дыхательным и медитативным упражнениям.
– Это тоже поможет, – говорит она. – Ты должна выработать у себя навык концентрироваться моментально и сохранять эту концентрацию на задворках сознания в любых условиях. Ведь от этого может зависеть не только твоя жизнь, а еще и того, кого ты защищаешь...
Послушно киваю и поднимаюсь вслед за Викой на ноги.
Игнат нас ждет в комнате отдыха, развалившись в кресле и мирно посапывая, запрокинув голову на подголовник. Рядом на столике стоит картонный стакан с остывшим кофе и валяется обертка от шоколадного батончика. Устал, бедняга, даже сидя заснул. И проголодался, наверное. Интересно, хоть что-то готовит посерьезнее жареной картошки и бутербродов. В сердце просыпается волна умиления и я, не сдержавшись, провожу по его волосам. За спиной тихо хмыкает Вика.
От моего прикосновения мужчина моментально просыпается и садится ровно.
– Привет, Вика! – растирает он руками щеки, приходя в себя. – Вы давно закончили?
– Да вот только что, – кивает моя учительница. – Можешь забирать свою подопечную. Талантливая девочка. Думаю, мы сработаемся.
– Еще бы, две такие язвы не сработались, – улыбается он, поднимаясь. А затем крепко обнимает Викторию. – Ты сама как?
– Ты же видишь, – отстраняясь, разводит она руками. – Отлично. Лучше всех.
– Вот и молодчина. Будут проблемы – звони, – подмигивает он ей, беря меня за руку.
– Обязательно, – обещает она и на прощанье машет нам ладонью.
Назад мы возвращаемся в сумерках, но еще успеваем до закрытия магазина купить мне свечи, красивые кованые подсвечники, коврик для медитаций и еще несколько вещей, которые, по словам Игната мне непременно понадобятся. Я голодная, как сто чертей, не сомневаюсь, что мужчина тоже.
Первым делом бегу в душ, после занятий просто невыносимо хочется помыться. Мне до зуда на коже нужно почувствовать воду, ощутить, как она снимает усталость и липкие эмоции чужих людей.
А после гигиенических процедур, когда мое место в ванной занимает Игнат, я, подумав, решаю быстро приготовить ужин. В холодильнике без проблем нахожу яйца, молоко, творог, а пошарив по шкафчикам – муку, соду и даже ванильный сахар. Не долго думая, смешиваю нужные ингредиенты и к тому времени, как мужчина выходит из душа, первая партия сырников уже остывает на тарелке.
– А что это так вкусно пахнет? – спрашивает он, появляясь на кухне.
– Сырники? – оборачиваюсь я, как раз уже перевернув на сковороде очередную порцию зарумянившихся оладушек. – По фирменному рецепту моей мамы. Самые вкусные, который мне приходилось пробовать.
Выражение лица Игната меняется с изумленного на растерянное, а потом и вовсе на какое-то умильно-беспомощное.