- Я знаю, что обидел тебя, Адриенна, - наконец сказал он, снова безжизненным, но теперь хриплым голосом. - Я даже знаю как и почему. Я не идиот, как бы по-идиотски я себя ни вел. Но одного знания недостаточно. Хотя должно было быть.
Отец говорил почти сбивчиво, но каждый маленький взрыв слов выходил в ритме стаккато, с лазерной четкостью, несмотря на его рваный тон.
- Должно было быть. И было бы, если бы я не боялся так. Но я подумал... Нет, неверно. На самом деле я не думал вообще, но мне казалось, что думал. И казалось безопаснее быть бесчувственным, оттолкнуть тебя...
Он замолчал, и снова прочистил горло.
- Мне не нужно сообщать тебе все дурацкие вещи, которые я делал, продолжил он через миг. - Видит Бог, если я это сознаю, то ты-то уж и подавно. И я даже не имею права надеяться на то, что ты поймешь, почему я это делал... или простишь меня за это. Поэтому я и не собирался просить прощения.
- Но... - он снова прервался, сделал глубокий вдох и его припухшие глаза подозрительно заблестели - Но сегодня я почти потерял тебя, - хрипло произнес Роджер. - Возможно, уже потерял, и если так, то я не виню тебя, но сегодня я едва не потерял тебя навсегда, как... как я потерял твою мать. И до меня дошло, что если бы я на самом деле потерял тебя, если бы ты... умерла сегодня, тогда малейший шанс, который у меня был попросить у тебя прощения, или рассказать, как сильно я люблю тебя, или даже попытаться исправить обиду и боль, которую я причинил тебе - этот шанс умер бы вместе с тобой. И я не могу этого вынести, Адриенна. Может быть, это высшая степень трусости - что я слишком боюсь потерять тебя, пока между нами эта холодность, чтобы удерживать эту самую безопасную, безразличную холодность. Я не знаю. Я знаю только, что, когда пришло первое сообщение подполковника Тудева, я...
Роджер прервался. Его лицо дергалось, и он прикрыл глаза ладонями. Плечи его тряслись, и Адриенна услышала, что древесный кот на ее коленях мурлычет ей, а слезы затмевают ей глаза.
- Прости меня, малышка, - попросил он дрожащим голосом. - Боже мой, это так глупо, так бессмысленно и незначительно после всего, что я натворил, но я не могу... это единственные слова... - он глубоко, судорожно вздохнул. - Я не знаю другого способа это сказать, - наконец проговорил он. - Я не буду винить тебя, если ты не простишь меня. Я сделал свой выбор и свои решения. Они были неправильны. Они были глупы. Они были трусливы. Но я сделал их, и они страшно обидели тебя, и если ты ненавидишь меня, то я это заслужил, и я это знаю. Но одно я обещаю. Чтобы понять, потребовалось такое ужасное происшествие, как сегодня, но я могу научиться, Адриенна, и простишь ты меня или нет, я никогда не оттолкну тебя снова. Возможно, мы никогда не вернемся к тому, что было смерти твоей матери. Если нет, то я виноват, и я это признаю. Но теперь я знаю, каким был идиотом. Я не могу отвернуться, притвориться, что не знаю. Поэтому по меньшей мере я буду обращаться с тобой так, как подобает монарху по отношению к своему наследнику - тому, с кем советуются и чье участие приветствуют, чье мнение имеет вес и кто имеет право требовать от меня объяснений. Я бы хотел... очень хотел... - его голос снова дрогнул, - сделать гораздо большее. Я бы хотел научиться снова вести себя как отец, но я знаю, что не имею право требовать от тебя или приказать тебе позволить мне это. Я снова попытаюсь заслужить это положение. Возможно, я не сумею, но я собираюсь попытаться, и... - он выдавил слабую улыбку, а слезы все еще катились по его лицу, - ... единственное, чему я научился, это стараться изо всех сил, когда очень сильно чего-то хочу.
- Я знаю, что ты научился, папочка, - прошептала Адриенна сквозь свои собственные слезы, когда Роджер снова остановился, а руки ее гладили кота на коленях. Она ждала столько безнадежных, мучительных лет, чтобы услышать эти слова. Теперь она услышала... и он был прав. В мечтах она видела, как они воссоединялись, шрамы чудесным образом исцелялись, видела, что он снова стал ее обожаемым отцом, и видела себя его любимой дочерью. Но он так сильно ее обидел. Шрамы слишком глубоки, и то невинное совершенство пропало для них навсегда. Они стали гораздо хуже, чем незнакомцами друг для друга, они стали источниками боли, обиды и одиночества, и это нельзя ни забыть, ни простить за один миг, как бы ей это ни хотелось. На самом деле она не знала, можно ли это вообще когда-нибудь простить!
"Но зато я знаю, что если мы не попытаемся, то не сможем даже надеяться когда-либо исправить это, - подумала Адриенна, ощущая, как слезы капают на ее руки, которые покоились в шелковистом меху древесного кота. - По крайней мере он зашел так далеко, обратился так откровенно ко мне через столько времени. Я не могу просто помчаться домой и сказать ему, что все прощено, все быльем поросло. Но я могу отправиться домой и позволить ему попытаться, и я тоже могу попытаться, и может быть мы сможем что-то снова подправить между нами, хотя бы ради мамы".
- С другой стороны, - раздался голос ее отца из комма, и она моргнула и протерла рукой глаза, - я понимаю, что также должен поменять мнение о древесных котах. - Он сумел улыбнуться более естественно, и теперь в его голосе чувствовался призрак настоящего юмора. - Подполковник Тудев держал меня в курсе всех событий, поэтому я знаю, что один из них принял тебя. И еще я знаю, что именно благодаря ему и его друзьям ты все еще в живых. А это, несомненно, значит, что я в неоплатном долгу у них и всех их родичей.
- Но то, что я не могу отплатить этот долг, еще не значит, что я не могу попытаться, и как только я закончу записывать это сообщение, я начну обсуждать с премьер-министром отзыв возражений короны против Билля о правах древесных котов. Бюджет Лесной службы Сфинкса также повысится в следующие месяцы, и я буду очень благодарен, если ты попросишь генерала МакКлинтока сопровождать тебя обратно на Мантикору, чтобы мы с ним могли обсудить как лучше всего уточнить - и усилить - юридический статус древесных котов как можно быстрее.
- Кроме того, - его изображение посмотрело прямо в объектив, встретив взгляд дочери, - Я хотел бы позвать тебя с твоим новым другом обратно домой. Со слов подполковника Тудева я понял, что коты вполне явственно продемонстрировали способность чувствовать враждебное намерение покушавшихся на тебя. Мне кажется, это отличная причина, чтобы поощрять мою дочь общаться с ними, и я собираюсь попросить ЛСС направить несколько своих сотрудников из их патрульной службы в дворцовую охрану. Более того, - его рот сжался, а в глазах зажглась мрачная радость, - я согласен с подполковником Тудевом. Это нельзя было организовать без помощи утечки с высших уровней и, наверняка, без помощи некоторых высокопоставленных заговорщиков. В данной ситуации я с большим удовольствием жду возможности представить как можно больше котов людям при дворе, которые могли бы извлечь выгоду из твоей смерти. Я знаю, что это не будет приемлемо для суда, но если знать, куда смотреть, я вполне уверен, что подполковник Тудев и другие вроде него смогут найти необходимые доказательства. Или по крайней мере, - он холодно улыбнулся, - виновные будут так заняты спасением своих шкур, что у них не останется времени строить новые заговоры... или когда-либо снова наслаждаться жизнью.