Но не система Мезы. На практике всей звездной системой владела компания «Рабсила», и хотя евгеники Беовульфа опытнее и лучше обучены, зато Меза могла предоставить гораздо более… широкий простор для их талантов, поскольку Меза отвергла запрет Кодекса Беовульфа на случайные изменения в человеческом генотипе. «Рабсила» с готовностью производила клонированных рабов, генетически перестроенных «наемных работников» и даже более смертоносные версии «суперсолдат» Последней Войны. Люди есть люди, и покупатели (по крайней мере, тайные) всегда найдутся, а поскольку «Рабсила» и так была моральной парией, ее руководители не видели причины придерживаться даже минимума нравственных принципов.
Ничто из этого не коснулось бы Звездного Королевства, если бы древесные коты не были эмпатами.
Некоторые радикальные ксенобиологи считали, что коты были также телепатами, но это утверждение было более сомнительным, и пока никто не смог предоставить научные доказательства в его подтверждение. Однако их эмпатию продемонстрировали настолько убедительно, что ни один уважаемый ученый не посмел бы это оспаривать. Все это привлекло к котам внимание «Рабсилы». Несмотря на тысячелетние исследования, еще никому не удалось воспроизвести надежное, поддающееся количественному определению экстрасенсорное восприятие в людях или в горстке других разумных рас, повстречавшихся человечеству. До древесных котов.
Достаточно было одного предположения о возможности телепатии котов, чтобы агенты Мезы начали проникать в Звездное Королевство, чтобы добыть образцы. Для этого хватило бы и эмпатии самой по себе, но экономические возможности обнаружения механизма телепатии и способа ее воспроизводства в людях были неоценимы для кого-то вроде «Рабсилы». Ее владельцы желали заполучить объекты исследования и доноров тканей, и не было ни малейших иллюзий в том, что случится с этими объектами.
Насколько известно, ни одна из тайных попыток мезанцев не удалась. Эмпаты были неуловимой добычей, а Лесная Служба с самого начала сделала защиту котов от браконьеров своей главной задачей. Но возможная прибыль была так огромна, что «Рабсила» вложила, как позднее посчитали, около восьмисот миллионов мантикорских долларов в создание корпорации Рихтмана, чтобы лоббировать легализацию «гуманной, не угрожающей жизни поимки» древесных котов «с целью благотворного научного исследования и экспорта в межзвездные зоологические учреждения».
Помимо затрат на создание фасада в виде Рихтмана, неизвестная (но явно значительная) сумма перешла в руки различных политиков как через зарегистрированных лоббистов, так и по самым что ни на есть теневым каналам. «Рабсила» провела масштабную работу, и хотя результаты не оправдали ее ожиданий, но девятая поправка и ее чрезвычайные полномочия не остались незатронутыми. Усилия «поправить» законодательство с целью обессилить ее провалились, но юридические эксперты Рихтмана атаковали с фланга: девятая поправка, указывали они, основывается на том, что древесные коты определяются «разумными». Где, вопрошали они, доказательства этой разумности? Должно ли вообще быть умным существо, которое чувствует эмоции испытателей, чтобы подделать разумность?
В дело пошли лучшие из доступных исследовательских методов, как от сторонников котов, так и от их противников, и самое большее, в чем честно можно было признаться — это то, что результаты неоднозначны. И это еще мягко сказано. По некоторым тестам выходило, что коты также умны, как сами люди, другие же доказывали, что в разумности они уступают генетически неизмененным дельфинам Старой Земли. Как это ни странно, коты показывали лучшие результаты в решении задач в отсутствие людей, производящих испытания. Это, казалось, переворачивало с ног на голову утверждение о том, что «эмпаты подделывают разумность». Создавалось впечатление, будто коты решали не сотрудничать в определенных отношениях, или даже намеренно ухудшать результаты — что, конечно, смехотворно. Как бы то ни было, всем пришлось согласиться, что тесты противоречивы, а оппоненты поправки настаивали, что «противоречивый» — всего лишь синоним «бесполезного».
Юристы Рихтмана также напирали на относительно небольшие размеры котов, напоминая, что больше ни у одной из известных разумных рас не было такой маленькой массы тела, и никто не мог отрицать, что мозги котов были меньше человеческих. Защитники утверждали, что увеличенные узлы нервной ткани, обнаруженные у них в каждом из двух тазов, служили чем-то вроде вспомогательного мозга, но и это так и не было доказано научно.
Когда дебаты накалились, они стал привлекать к Звездному Королевству ксенобиологов со всей галактики. Коты оказались всего лишь двенадцатой по счету открытой негуманоидной разумной расой (допуская, что они действительно разумны), и ученые толпами валили в надежде изучить их. К несчастью, виновники суматохи, похоже, совсем не стремились становиться объектами исследования, а «дикие» коты предпочитали исчезать, когда новая команда ученых разбивала лагерь в их области частокольного леса. Коты, принявшие людей, были доступнее… но зато и их защитники были ближе. Кроме того, те, кто сомневались в их разумности, заявляли, что связанные с людьми коты не годились на роль объектов тестирования. Ведь если они действительно не только эмпаты, но и телепаты, как определить, что изучается действительно кот, а не просто действенность его связи с человеческим партнером?
Кое-какие иностранные ученые начинали сердиться на нехватку объектов исследования. Они чуть ли не считали, что Лесная служба должна была изловить «диких» котов и притащить их для изучения, если по-другому их нельзя добыть. И уж точно ЛСС не должна была защищать неуловимых зверьков! Вероятно, большинство придерживающихся такой точки зрения ученых были вполне искренни, но по крайней мере кто-то из них действовал в интересах Мезы, помогая мутить воду… и всех ждало разочарование, когда дело дошло до попытки повлиять на ЛСС.
Результатом стали разъяренные дебаты о том, что же на самом деле представляли собой коты, и планетарное правительство Грифона (после огромных вливаний анонимных «пожертвований на проведение кампании») даже провело планетарный референдум, предлагая короне отменить разумный статус котов. Конституция допускала референдумы планетарных правительств как способ внесения поправок народом, и эти действия на Грифоне задумывались в качестве пробного выстрела. Он не удался, но наделил дебаты своей жизнью, независимой от усилий Рихтмана. По меньшей мере, нечистые на руку дельцы унюхали дополнительные и потенциально огромные прибыли. Если бы девятую поправку отменили, и котов лишили бы статуса разумных существ, их право на какую-либо часть поверхности Сфинкса тоже аннулировали бы. Что именно случилось бы со всей освободившейся землей — вернулись бы они к короне, или достались бы любому, у кого нашлись средства — было неясно, но если бы этим денежным мешкам удалось бы поучаствовать в составлении текста отмены поправки…
Битва тянулась годы. Любое голосование подтверждало, что явное большинство Сфинкса непоколебимо отвергало отмену, поддерживаемое гораздо менее значительным большинством на Мантикоре. Грифон последовательно голосовал за отмену, но Грифон — это особый случай, где «управление» голосами было процветающей индустрией, заправляемой горсткой влиятельных аристократов, мертвой хваткой державших местную экономику. (Что во многом объясняло, почему королева-консорт Соланж, как и большинство мелких землевладельцев Грифона, считали корону и ее центральную власть своим единственным союзником в борьбе с грабителями-аристократами).
В конце концов, какой-то находчивый журналист при помощи ЛСС сумел проникнуть сквозь лабиринт переплетенных корпоративных лиц, скрывающихся за Корпорацией Рихтмана и откопать участие Мезы, и все их усилия пошли прахом. Но к этому времени точный статус котов оказался таким запутанным, что мнение, что девятая поправка должна защищать их только на Сфинксе — что Адриенне, как и МакКлинтоку, казалось не только диким, но и полностью ошибочным — нашло поддержку у некоторых известных юристов. То, что к началу споров Звездное королевство едва насчитывало сто тридцать лет, не спасало положение. Первоначальную конституцию много раз поправляли и переосмысливали (в некоторых случаях весьма хитроумно), пока Корона, Палата Лордов и Палата Общин разрабатывали реальный баланс власти. И в самом деле, одна из причин, по которой на ратификацию девятой поправки ушло столько времени, заключалось в том, что документ, подлежащий дополнению, все время изменялся.