Повозки не было, а стало быть, весь наш план скорого прощания с Парижем висел на волоске. С тем же, что, благодаря нынешнему дорожному приключению моего друга, мы вновь намеревались напомнить королеве Екатерине о своем существовании – вопрос, каким образом нам придется спасать свои шкуры, вовсе не был праздным.
– Ладно, Мано. Разведка – это хорошо, это правильно, но что мы будем делать с повозкой?
– Мессир. – Вновь потупился де Батц. – Когда я шел к вам, по дороге мне встретилась милашка Жозефина, ну и я поведал ей о своей беде… – Он на секунду запнулся. – Жози обещала помочь.
– Интересно, каким образом это ей удастся?
Вначале я хотел спросить, можно ли верить крутобедрой мадам, но, вовремя вспомнив, что все это время подруга моего лейтенанта была гостеприимной хозяйкой убежища двух беглецов, головы которых сулили ей безбедное существование на долгие годы, устыдился этого вопроса.
– Сир! – Голос де Батца звучал почти гордо. – Я познакомился с этой почтеннейшей женщиной вскоре после прибытия в Париж. Быть может, вы помните исчезновение любимца герцога де Гиза, виконта де Малеру?
Честно признаться, я не помнил вышеназванного любимца но сомневаться в словах гасконца у меня не было никаких резонов.
– Так вот, – продолжал мой друг, – Малеру с двумя приятелями напали на меня неподалеку отсюда, на Пре-о-Клер. Я был вынужден обороняться. Тем более что двое моих товарищей были ранены… – Он замялся, очевидно, подыскивая слова.
– И что? – поторопил его я.
– Возможно, лишь Жозефина и я знаем, где похоронены эти наглецы. А ведь она видела меня до того лишь раз, м-м-м, незадолго до нападения. Если уж она берется помочь, я бы не стал сомневаться в ее словах.
Несомненно, Мано говорил правду. Но, должно быть, не всю правду. Впрочем, поединки между горячими головами всех сословий на Пре-о-Клер были не редкостью, и немалое число парижан, канувших в неизвестность, начинали путь туда именно с этого забытого Богом пустыря. Однако сказанное Мано невольно заставило меня по-иному взглянуть на мадам Жози. Эта женщина, несомненно, была подарком судьбы для нашей сумасшедшей компании.
В дверь негромко постучали.
– А, вот и она! – услышав тихий стук, вскинулся де Батц. С тех пор как мой друг притащил своего раненого командира, Жозефина, то ли из чувства сострадания, то ли из почтения к бравому лейтенанту, уступила нам свою комнату. Когда же Маноэль на радостях от того, что я пришел в себя, неосторожно выдал мой королевский титул, она и вовсе запретила любопытствующим подходить к заветной двери. Для тех же, кому словесные увещевания были недостаточны, радушная хозяйка находила пару увесистых доводов. Левый и правый. Вероятнее всего, за годы, проведенные в армейском обозе, Жози нередко приходилось их применять, а потому чаще всего подобная аргументация не вызывала последующих споров. Я сам был свидетелем сцены, когда одного только «правого довода» хватило, для того чтобы наповал убедить разбушевавшегося бакалавра изящных искусств. Минут десять бедолагу отливали водой.
– Прошу простить меня, капитан! – Дородная фигура хозяйки «Шишки» показалась в дверном проеме, заслоняя его почти весь. Жозефина именовала меня лишь таким вот образом, иногда, впрочем, называя «мсье», но никогда не употребляя ни королевского титула, ни обычного в таких случаях «сир». Быть может, сказывалась «военная привычка», а возможно, что таким образом она пыталась сгладить разделяющую нас сословную дистанцию.
«Рубенсовская красавица», – всплыло у меня в мозгу. Я невольно нахмурил брови. Я точно помнил, что вот такая вот статная румяная женщина с вполне ощутимыми прелестями именуется «рубенсовской красавицей», но, разрази меня гром, не мог вспомнить, кто же такой этот Рубенс! Вообще, память моя выдавала порою фортели абсолютно необъяснимые. Не так давно вечером, размышляя в который раз об убийстве несчастного короля Карла, я вознамерился вызвать перед внутренним взором вид Лувра со стороны его парадного фасада. И память услужливо подкинула мне требуемую картинку… Я был абсолютно уверен, что дворец, возникший в моем воображении, – Лувр, но, Сакр Дье, это был совершенно другой Лувр! А главное, на площади перед ним красовалась огромная пирамида из стекла, что было уж совсем ни на что не похоже.
Одному Богу было известно, что вытворяло мое сознание. На днях, кроме ставшего уже привычным дю Лиса, в мозгах вдруг прорезался еще чей-то голос, сообщивший, что Вагант [14] вызывает Джокера-1 и что к нему ни в коем случае нельзя сейчас соваться, поскольку, во-первых, за его домом следят, а во-вторых, там сейчас полным-полно лишних глаз и ушей. Господь мне защита! Квартал Сорбонны был переполнен вагантами, но ни к одному из них я не намеревался наносить визитов…