Мано уже ждал в караулке. Еще несколько пленных, надежно связанных и явно обескураженных подобным поворотом дел, недоуменно мигали, сваленные точно поленья в дальнем углу комнаты. Плащи легионеров, их алебарды и морионы уже были аккуратно разложены на полу. Де Батц знал свое дело. Еще мгновенье – и банда мятежников, разыскиваемых во всех уголках Франции, превратилась в заурядный ночной патруль замка Сен-Поль.
Десять человек, соблюдая строй колонны, двигались по территории замка. Неспешно, заглядывая для очистки совести во все темные углы двора. Алебарды привычно лежали на их плечах. Восемь алебардиров и офицер. Из Львиного Дворца слышалось сдавленное рычание плененных царей животных. Из Сен-Поля то и дело доносилось тявканье собак, собачек и собачулек Генриха Валуа, имеющих прав здесь едва ли не на самую малость меньше, чем сам король. Предвещая недоброе, ухали совы в полуразрушенной башне особняка Этамп, а ночной патруль шел себе, равнодушно меряя шагами расстояние от занятой Гасконскими Пистольерами караулки до дворца Пти-Мюс, где в заботах о королевстве обреталась сама Черная Вдова и, вероятнее всего, красавицы «Летучего эскадрона». Так было в Лувре, в Шенонсо. Вероятно, и здесь радетельница за чистоту христианских нравов не оставила обольстительниц без своего присмотра.
Девять «легионеров» все ближе и ближе подходили к особняку Пти-Мюс, окруженному по периметру крыши изящной каменной балюстрадой, за которой так удобно размещать стрелков. еще трое двигались сзади и чуть с боков, прикрывая «армию» от внезапного столкновения с противником. Шаг. Еще шаг…
– Стой! Кто идет?! Отзовись! Пароль?! – раздалось с высокого крыльца.
– Мантуя! – крикнул в ответ де Батц.
– Милан! – прокричал со своего поста в ответ скрытый виноградным навесом стражник.
Еще десять шагов, и мы поравнялись с крыльцом.
– Стойте! – вновь подал голос стражник. – Вам нельзя сюда подниматься!
Он был прав. Приближаться к постовому имел право лишь начальник караула да сам король. Конечно, Франции, а не Наварры. Однако нам необходимо было войти!
– Успокойся! – переходя на пьемонтский диалект итальянского языка, крикнул я, сам удивляясь произошедшему. Никогда прежде не думал, что говорю по-итальянски. – Д'Аржи приказал усилить караул! Есть сведения, что ожидается нападение наваррцев, – выдал я первую пришедшую мне в голову версию и, сделав Мано знак следовать за мной, а остальным оставаться на местах, начал восхождение.
Стражник выступил из тени, поднимая перед собой руку с фонарем, чтобы лучше разглядеть приближающихся «соратников». Он что-то хотел спросить, но вдруг дернулся, точно от удара бичом, и подался назад, пытаясь закрыться светильней. Поздно! Одним прыжком преодолев несколько ступенек, де Батц уже был в шаге от него, занося для удара руку с кинжалом.
– М-да, – тихо промолвил я, глядя на очередного мертвеца, преграждающего путь моему лейтенанту к покоям его Прекрасной Дамы. – Его можно было оглушить.
– Так вернее, – без тени сомнения в голосе ответил мне боевой товарищ, усаживая тело легионера средь виноградных лоз и придавая ему «спящий» вид. – Вперед!
– И все же, Мано, постарайся сегодня больше никого не убивать.
Лейтенант посмотрел на меня с плохо скрытым недоумением и, пожав плечами, открыл дверь:
– Прошу вас, сир!
Пти-Мюс куда как меньше Лувра, и все же искать комнаты, отведенные одной из девушек «Летучего эскадрона», не зная доподлинно, где они находятся, – задача не из легких. А уж так, как мы, засчитанные минуты, и подавно. Прелестница, конечно, не принц крови, и одиннадцати покоев со службами ей не положено, но две-три, а то и четыре – пожалуйста. Пойди сыщи!
– Надо у кого-нибудь спросить, – высматривая комнаты пороскошней, резонно заметил я. – Иначе придется переворошить весь третий этаж.
– У кого, мой капитан?
– У того, кто может знать. Скажем, вот этого. На дверце, указанной мной, красовалась надпись мелом «pour monsenier de Boshage». Такое вот «pour» стоило весьма дорого. Его расторопные пажи малевали по команде главного мажордома, распределявшего покои для вельмож. Это невзрачное словечко обладало воистину магическим свойством. Оно равняло счастливого обладателя его с принцами крови, кардиналами и иностранными князьями. Словом, мсье де Бушаж, обитавший за облагодетельствованной вожделенной надписью дверью, был немалой фигурой при дворе вдовствующей королевы и вполне мог знать ответ на интересовавший нас вопрос.