— А так прямо и скажите! От этого грех еще грешнее станет, — присоветовал Бен. — Я зайду за вами в семь и отвезу в «Интернэшнл хаус». Там говорят по-английски!
— Нет, право, мне как-то даже противно, — сказал Арт, сидя в большой ванне.
— Ради нашего же блага, дорогой, — храбро ответила Энн, хотя в ее голосе слышались слезы, и протянула Арту полотенце.
— Обещаю все время думать о тебе. Ровно в семь в дверь постучал Бен.
— Жертва готова? — спросил он.
— Я прямо как дура, — сдавленным от невыплаканных слез голосом сказала Энн.
— А я — как дурак, — поспешил добавить Арт, хотя само это предприятие уже не вызывало у него чувства омерзения. Он попытался было обнять Энн, но та оттолкнула его, убежала в ванную и заперла дверь.
— Ну это ты уж слишком, — крикнул Арт. — Какое же у меня будет настроение после твоих глупых выходок?
Зато Бен, подмигнув Арту, потащил его из комнаты. Стоял приятный теплый вечер. Дневной смог улегся, вышли звезды.
Дом на виа Граццини оказался старинным аристократическим особняком. Дверь открыла девушка в черном платье и белом переднике. Холл был приятно обставлен старинной мебелью, в громадной мраморной вазе — свежие цветы. Из холла было видно несколько дверей, наверх шла лестница.
— Мадам сейчас вас примет, — сказала хорошенькая служанка и взяла у Бена шляпу. Памятуя о нимбе, Арт свою даже не снял. Служанка провела их в комнату, освещенную хрустальными канделябрами. На окнах висели тяжелые портьеры, стулья и кушетка были обтянуты шелком.
— Заведение, видать, не из дешевых, — заметил Арт. Он почувствовал какую-то тяжесть в груди, как будто сидел в кабинете врача в ожидании операции.
Вошла мадам, сорока с лишним лет, приятно полная. Платье с низким вырезом, кожа на груди залита пышным румянцем.
— Добрый вечер, синьоры, — сказала она с улыбкой, от которой все тревоги Арта тут же рассеялись, и взглянула на его шляпу.
— Я не люблю снимать шляпу, — поспешно объяснил Арт.
— Никаких объяснений, синьоры. Сюда как-то пришел клиент в рыцарских доспехах, и я не задала ему ни одного вопроса. В нашем доме правило: каждый делает, что хочет.
Вошла служанка с бутылкой шампанского и тремя бокалами.
— Сколько? — настороженно спросил Арт — он был наслышан о том, что в таких заведениях с людей сдирают целые состояния.
— Это за счет заведения, — ласково ответила мадам. — Сейчас я по очереди позову девочек, они вам представятся. Поговорите с ними, они прекрасные собеседницы. Потом я вернусь, и вы скажете, кого выбрали.
Она наполнила бокалы, произнесла тост за гостей и ушла.
В комнату вошла пышнотелая девушка и сделала книксен.
— Меня зовут Исолина, — представилась она. — Я из Сицилии. Вы в нашем городе в гостях?
— Туристы, — ответил Бен.
— Не забудьте бросить монетку в фонтан Треви, тогда вы наверняка снова вернетесь в Рим. И пожалуйста, попросите Исолину.
Она снова сделала книксен и ушла. Появилась другая девушка, длинная и худая.
— Меня зовут Серафина. Я из Милана. Вы в Риме в гостях?
— Туристы, — ответил Бен.
— Не забудьте бросить монетку в фонтан Треви, тогда вы наверняка снова вернетесь в Рим. И пожалуйста, попросите Серафину.
После ее ухода Бен наполнил бокалы.
— Кожа да кости, — заметил он. — Я писывал и на лучшей бумаге.
Вошла молоденькая смуглянка с голубыми тенями под глазами.
— Меня зову Фатима. Я из Марокко. Вы в Риме в гостях?
— Туристы, — ответил Бен.
— Не забудьте бросить монетку в фонтан Треви, тогда вы наверняка снова вернетесь в Рим. И пожалуйста, попросите Фатиму.
После ее ухода вернулась мадам.
— Приношу свои извинения, — поднимая бокал, сказала она. — Почти все мои девушки сейчас заняты. Но надеюсь, вы сделали выбор?
— Они… так молоды… — промямлил Арт, охваченный вдруг какой-то непреодолимой робостью.
— Молодость — это состояние, в которое время вносит свои поправки, — философски заметила мадам. — Если же вам по вкусу более зрелые женщины, могу сообщить, что и я доступна.
— Вы мне льстите, — пробормотал Арт. Мадам тут же завладела инициативой.
— Это вы мне льстите — ведь вы предпочли меня всем этим молоденьким девчонкам. — Она встала, и Арт машинально вскочил на ноги. Мягкие руки обвились вокруг него, и он ощутил себя Лаокооном, статую которого видел в Ватикане[86].
— А чем я могу быть полезна вам? — Мадам улыбнулась Бену, не отпуская Арта. — Может, кликнуть Серафину?
— Для меня?! — воскликнул тот, и Арт сразу понял, что его приятель тоже трус. — Мне неплохо и с этой бутылкой, право.
— Ну что ж. А почувствуете себя одиноко, позвоните в колокольчик, — сказала мадам.
Мадам повела Арта наверх мимо таинственных закрытых дверей. Его пугала тишина. Мадам распахнула дверь в комнату, почти целиком занятую огромной кроватью, на стенах зеркала, красная лампа отбрасывает рассеянный свет. Арт юркнул в кресло у стены, натянув шляпу пониже.
— Женатые мужчины нередко тушуются, — заметила мадам.
— Откуда вы знаете, что я женат? — удивился Арт.
— По маленькой вмятинке на вашем безымянном пальце! Вы сняли обручальное кольцо и спрятали его, как делают все порядочные мужья. Мои посетители — люди большей частью женатые, но ведь мужчину не удержишь в клетке, как пташку.
— Не в этом дело, — возразил Арт, снова надевая обручальное кольцо.
— Тогда, может, причина вашей робости у вас под шляпой? — поинтересовалась мадам. — Вы плешивы? Лично мне лысые мужчины кажутся весьма привлекательными.
Резким движением руки она сорвала с Арта шляпу. Нимб засиял, как неоновая реклама.
— Святой! — взвизгнула мадам, проворно бухнувшись на колени и прикрывая подушкой бюст.
— Встаньте, — сказал Арт, пришедший в ужас при столь неожиданной реакции мадам. — Вы даже не дали мне объяснить.
— Святое пришествие! — Мадам, выпучив глаза, неотрывно смотрела на сияние. — Посланник божий! В моем доме! С нимбом!
— Я хочу от него отделаться! — Арт в отчаянии схватил ее за покатые плечи: сейчас или никогда.
Но мадам стала отбиваться с неожиданной силой.
— Святой! Это искушение! Искушение! Не надо! Никогда больше не согрешу, клянусь! — Она поползла прочь от своего искусителя.
— Но только так я могу избавиться от нимба!
— Искушение! Посланец с небес. Обещаю навсегда прикрыть свое заведение! — Мадам в ужасе распахнула дверь.
Арт увидел с десяток обращенных к нему лиц. Встревоженные воплями мадам, девушки и их клиенты высыпали из комнат кто в чем был.
— Постригусь в монахини и стану замаливать свои грехи!
Арт никак не мог отыскать шляпу. Сбитый с толку, он с трудом протолкался мимо коленопреклоненных тел. В глазах у него потемнело.
— Девочки! — доносились до него причитания мадам. — Никогда больше не грешите! Никогда!
— Бен! Бен Шварц! — крикнул он, стрелой спускаясь по лестнице к выходу. Перед взором промелькнула перепуганная физиономия Бена. Какая-то девушка вцепилась в ногу Арта, он отдернул ногу, и сразу же в ушах заходили эхом дикие вопли.
Выбежав на улицу, он что было духу пустился по виа Граццини. Сердце у него чуть не выскочило из грудной клетки, и он остановился у небольшого фонтана. Ноги подкосились, и Арт повалился на бордюр, окаймлявший маленький бассейн. Он ускользнул от обезумевшей толпы, которая вполне могла разделаться с ним, но бегать по городу с нимбом тоже никуда не годится. Как жаль, что у него нет шляпы!
Вдруг на темной дорожке, оканчивающейся у фонтана, Арт увидел какую-то фигуру. Он слишком устал, и бежать у него уже не было сил. Да и куда бежать-то? Куда бы он ни пошел, он обречен таскать с собой свое проклятие.
Это оказался Бен Шварц. Без единого слова Бен уселся рядом.
— Человече, — сказал он наконец, — по-моему, вы пробежали милю за четыре минуты. Мировой рекорд!
— Что мне делать? — прошептал Арт. Он так запыхался, что было больно дышать. — Ну как мне от него избавиться?
— За деревьями мы не видим леса, — сказал Бен. — Зачем вообще избавляться от нимба, если на нем можно сделать пару миллионов долларов?
86
Речь идет о знаменитой скульптурной группе трех родосских ваятелей Агесандра, Афанодора и Полидора «Гибель Лаокоона и его сыновей» (ок. 50 г. до н. э.), упоминаемой еще римским писателем Плинием Старшим. Найдена в 1506 году на месте разрушенных терм императора Тита и сразу же помещена в Ватиканский дворец.