- Отвечай, кто же ты таков, зовущий себя проходимцем и провидцем, но рискующий предлагать мне все, что я ни попрошу?
И прозвучал ответ на вопрос шаха:
- Я каторжник, который сделал попытку сбежать, и в попытке этой обрел могущество, недоступное смертным. Да, могущество мое возросло, и нет у меня слов чтобы описать его, но каторги избегнуть не удалось.
- И в чем же твое могущество, каторжник?
- Могущество мое, о, сиятельный повелитель, в том, что могу я выполнить любое пожелание смертного, в чем бы оно ни состояло, если желающий действительно его хочет. Если истинно хочет он богатства и власти - я могу дать ему и то, и другое. Если захочет он взять приступом неприступную крепость, то крепость падет, если буду я на его стороне. Для крестьянина я могу растопить снег зимой или устроить дождь среди засухи. Для воина могу дать неуязвимость, для женщины - красивого мужа, для вора - богатую казну, для утопленника - покой. Я могу почти все, владыка.
- А как же твоя каторга???
- Я ведь еще живу, сиятельный шах?
- Хмм... Можешь ты почти все.... А чего же ты не можешь?
- Я не могу решить за людей, чего они хотят. Этого мне не дано.
Улыбка, настоящая, искренняя, от самого сердца, впервые осветила лицо шаха с тех пор, как чужеземец впервые переступил порог его дворца.
- Ну, с этим мы уж как-нибудь сами справимся.
Гость низко поклонился, сложив руки перед грудью.
- Я весь во внимании, владыка. Третий раз я спрашиваю, чего же ты хочешь? Звезду с неба? Скакуна лучших кровей? Сына?
- Сын у меня уже есть. Шалопай, каких свет не видывал. А хочу я, что бы сын мой не уронил честь отца своего, и вырос достойным трона, который я не жалея сил поддерживаю столько лет. Хочу я видеть его красавцем и героем, достойным песен и легенд, и чтобы память о нем не смолкала в веках! И чтобы достойно он сел на трон, и чтобы не опозорил его, но приумножил и украсил своим правлением!
И склонились в низком поклоне разномастные бороды, стирая пыль с разноцветных халатов, ибо мудрость шаха не знает границ - сам на вершине власти и славы, и здесь шах не уронил лица, не опустился до просьб у проходимца, но проявил себя заботливым отцом и дальновидным политиком. Нет, безупречен был сегодня Хиязар, и весь двор безмолвно признавал это, а чародей перед троном признал это во всеуслышание:
- Да, сиятельный шах.... Велика мудрость твоя! Если бы мог я задержаться здесь подольше, мы бы многое могли обсудить из вопросов об основах мироздания и о красоте твоего дворца.
- А что же мешает тебе здесь задержаться?
- Звезды. Путь мой лежит дальше, сиятельный владыка, и звезды велят мне не мешкая отправиться в путь. Вот покончу я с пожеланием моего владыки, и отправлюсь дальше. Ибо так легли звезды в моем гороскопе, что не могу я долго останавливаться на одном месте - беды и смерть слетаются туда. Вот и странствую по всему миру, чтобы не смогли они меня отыскать. И все равно, находят!
Тут послышался голос со стороны:
- А нам, когда ты уйдешь, расхлебывать следы твоего посещения?
Маг повернулся к смотрителю покоев:
- Нет. Конечно, и бед и смертей у вас не убавится, но будут в тех же количествах, что и за сто лет до моего посещения. Но если ты лично этого хочешь, я могу задержаться на недельку другую, и ты воочию увидишь, что я имею в виду.
- Нет, конечно же, мы не будем тебя задерживать - поспешно сказал Хиязар - но хотя бы до завтра ты останешься? Заодно увидишь и моего сына.
- Безусловно, владыка. Так и будет.
Отзвенели звонкие цимбалы, кончился пир во славу заезжего чародея, плавно перетекшего во славу сына шаха Хиязара, и служанки вымыли всю посуду и слуги убрали залы дворца. Покой и тишина воцарились во дворце (прекраснейшем в этой части мира). Темной ночью беседовали захмелевший принц и кажущийся хмельным маг.
- Мне уже семнадцать зим. Отец нанял лучших учителей для меня, и те отступились перед моими знаниями! Отец нанял лучших воинов для обучения, и те согласились, что я превзошел их умениями! Скажи мне, чего я жду? Мне назначен трон, а я прозябаю в праздности и лени!
- Быть может, ты учишься у самого главного учителя самому важному уроку?
- У какого учителя? Какому уроку?
- У жизни. Терпению.
- Смешно! Чего мне терпеть? Ни перед кем я не опущу головы, и пусть трепещут враги от гнева моего!
- Тогда чего же ты хочешь?
- Я хочу выполнить свое предназначение - я хочу править этой страной! Долго и мудро! Ты говорил, что можешь выполнить любое пожелание смертного! Вот и выполняй!
- Я - могу. Но не обязан. И я не твой подданный, принц!
- Мне что, принуждать тебя к этому, презренный? Или ты хочешь увидеть меня во гневе?
- Гнев плохой советчик. А я не твой учитель. И, может быть, меня ты еще не превзошел...
Фигура юноши напротив Мага напряглась, окаменела, но вдруг расслабилась и звонкий смех рассыпался по закоулкам комнаты.
- Ты прав, маг! Куда мне, с земным оружием, против тебя! Да, ты прав... Я забыл законы гостеприимства, и приношу извинения. Это все вино.... И все-таки, ты можешь выполнить мою просьбу?
- Если ты о своем предназначении, то к чему тут я? В нужное время ты и так займешь трон с почестями и любовью подданных.
- Ну, этого ждать еще столько лет!!! Я просто умру от скуки!
- Тебе найти развлечение по душе?
- Нет! Развлечений мне хватит! Когда я буду шахом...
- Вот когда будешь, тогда и приходи.
- Что значит "Когда будешь?" Когда приходить? А что, сейчас я не шах?
- А сам ты как думаешь? Готов ли ты прямо сейчас сменить своего отца? Готов ли ты при всех подданных и прочем люде доказать, что ты - лучший правитель, чем отец твой? Готов ли ты прямо сейчас утвердиться на троне и править мудро и долго, как сам этого хочешь?
Молчание висит в воздухе. Страшен выбор, предложенный Магом. Одно дело - мечты, другое - явь. Так всю жизнь ты можешь мечтать о вожделенной женщине, но в миг, когда она явит бутоны своих грудей и ласково прижмется обнаженным бедром - мало ли тех, кто оказался в этот миг не силен? Всю жизнь человек мечтает о дворце, а получив его во владение, вдруг выясняется, что из комнаты в комнату долго идти, что в коридорах сквозняки и чтобы протопить все помещения зимой, нужно работать до седьмого пота. Мечты и реальность - вещи не смешиваемые... Молчит принц, прикидывает. Молчит Маг, ждет. Молчит дворец, готовится. И неслышно, на мягких лапах входит Дракон Судьбы. Это запредельный шелест его чешуи вызывает озноб перед принятием решения. Это его дыхание кидает в жар от очевидности происходящего. Это его взгляд открывает душе всю подноготную устремлений и срывает маску заблуждений и самообмана. Он стремителен, он быстрее взгляда, он могуч - нет ему равных в единоборстве, но он бесстрастен - никто не может повлиять на его появление. Он никуда не спешит, но везде появляется вовремя. Мягко касается он невидимым носом принца, и тот, подняв голову от тяжких раздумий, отвечает магу:
- Да. Готов.
- Так иди и правь... - в голосе Мага сквозит удивление: как принц не понимает столь простых вещей?
Принц и сам не понимает, почему столь простая мысль до сих пор не пришла ему в голову? Действительно, что стоит между ним и троном? Отец? Нет, он всего-навсего караулит трон для него. Он ждет от сына поступка, достойного, что бы с почестями возвести его на трон, а самому удалиться от дел... Значит, между ним и троном стоит... он сам! Почтительно поклонившись Магу, он встает и выходит в дворцовую ночь. А Маг вдруг разом погрузневший и словно постаревший долго смотрит в темноту, словно там ждет его невидимый другим собеседник и вдруг бросает:
- Ну что, опять выполняешь мою работу? Или это я выполняю твою? Никак не могу разобраться...
Потом встает и идет к ложу. Завтра он будет наблюдать результат собственных деяний. Хотя, он всего-навсего разрешил этим людям делать то, что они хотят. Так сделал он хоть что-нибудь или нет?
Гудит столица. Праздник идет, клубясь разноцветной рекой по улицам города. Новый Шах взошел сегодня на трон! Радуйтесь, правоверные! И радуются. Радуются старики: достойный занял место почтенного Хиязара - старший сын его. Радуются молодые: Шаху новому всего семнадцать зим - и кто лучше него их, молодых, поймет, крови молодой не даст застояться? Радуются дети: много радости вокруг - им, детям, самое то. Вместе со взрослыми порадоваться. Наряден сегодня дворец, вокруг веселье кружится особенно бурно, а во дворце новый Шах принимает вассальные клятвы от придворных. Здесь же сидит Хиязар, в простом халате, и тюрбан его не отливает всеми цветами - белый у него тюрбан. И каждый новый клянущийся нет-нет да и бросит взгляд на бывшего правителя. Ибо слухи по дворцу ходят - пришел молодой царевич к батюшке, да и сказал: "Спасибо, мол, отец, вырастил, воспитал, а дальше я сам жить буду. И как жить - знаю, и зачем". Кто видел это, кто был там - никто не признается, а вот ходят слухи по дворцу, что разгневался Хиязар на речи глупые царевича, даже замахнулся на него... Да будто сраженный упал, и рот открывает - а сказать ничего не может. А царевич стоит горделиво, на сидящего отца сверху смотрит - и чуть не улыбается. Только - тсссс... Не будем праздничный день украшать собственной казнью... Успеется. И сидит сейчас Хиязар, смотрит не на сына, не на придворных - никуда смотрит шах. Спокойно-спокойно смотрит. А сын его, улыбчив, горд, горяч - на отца не глядит. Зато каждому из слуг своих слово найдет - как халвы откусил, аж за щеками сладко. Пошли плясать воины с саблями - присоединился Шах, удаль свою показал - и все видят, не подстраиваются танцоры, не дают слабины - хорошо танцует Шах, на равных. И церемониймейстер доволен, в пышных усах не спрятать улыбку - выше всяких похвал Шах во главе стола! Только когда новый Шах жаловал пришлому магу новый халат парчовый, да свиток из царских архивов - только тогда дрогнуло веселье, скользнуло кривым, пропущенным ударом, взвизгнуло для привычного придворного уха - и лишь тогда Хиязар очнулся. Встал, поклонился чужеземцу. Затих зал - не в том удивление, что проявил бывший Шах почтение к путнику, коего вчера еще казнить думал, а в том, КАК сделал это старик. Как от себя отрывал.
- Спасибо тебе, маг. Прав ты был, от первого слова, до последнего. И зря я тебя не слушал, вернее - зря слушал.
- Отчего же, почтенный Хиязар?
Не слышит вчерашний Владыка, от горечи слов его кажется - вино сейчас скиснет в кувшинах.
- Где носило тебя столько лет? Почему на исходе дней моих явился ты ко мне - просветить и научить уму разуму? Прав ты - каторжник ты, и влачишь судьбу свою как и все мы, живущие. Прав ты, в могуществе своем, и в своем бессилии. Ах, поганый мой язык, почему не родился я немым от рождения? Грех, грех не помочь ближнему!
С этими словами Хиязар тяжело вышел из зала. С трудом, со скрипом разворачивалось веселье обратно. И удивительно, что Шах молодой, весь день блистающий словом и телом, никак не отреагировал на помешательство отца своего, и на разговор его с пришлым. Поговорили - и хорошо. Хотя все видели - не хорошо оно.
Как будто на троне не сын сидит.
Не родной.
Когда стало так темно, что совсем уже нельзя было двигаться дальше, всадник остановил коня, слез с него и стал распаковывать седельные сумки. Буквально через несколько минут в придорожных кустах был организован ночлег для одинокого путника - косо натянутый полог, спальный мешок на устланной ветками земле, над костерком висел небольшой котелок, а сам всадник усердно занимался своим другом и любимцем - снимал упряжь, пучками травы растирал мягкую шкуру, гребнем вычесывал из гривы и хвоста мусор и грязь этого дня. Потом человек у костра споро работал ложкой над котелком, быстро приведя его совершенно чистое состояние. Он не спорил с законами вселенной, поэтому отсидев приличествующее время на пиру, откланялся и уехал. А когда над землей повис звездный шатер, он не стал вычислять по звездам собственную судьбу - она его не интересовала. Он просто уснул. И сейчас, добравшись до вчерашней стоянки, так для него трагически закончившейся, человек неторопливо оглядел следы ночного происшествия, задумчиво поскреб подбородок и глянул в синее небо, удовлетворенно кивнул и бросил в пространство:
- Я же спрашивал тебя, чего ты хочешь????
И улыбнулся.
2
Марка подвели к горной выработке и грубо толкнули вперед. Уставшее тело подвело, и Марк бухнулся на колени. Это было очень больно - коленями об острую каменную крошку.
- Ну, вот. Мы и пришли, - сообщил сопровождающий.
Марк повертел шеей и плечами, потом поднялся. Ему никто не препятствовал. Через несколько минут он увидел группу рабов - пять человек волокли тележки с рудой, закатывали их на платформу и высыпали в огромный ковш. За ними из штрека вышли человек семь - видимо, надсмотрщики. Один из них отделился от группы и подошел к Марку и его сопровождающим. Остальные поглядывали в их сторону, но не подходили.
- Новенький? - спросил надсмотрщик. - Чей это?
- Неет, - неохотно ответил сопровождающий. - Милость Его Величества.
- Как? - брови надсмотрщика взлетели на лоб. - Его? И в забой?
- А это Его Величество не уточнили. Велел доставить тебе. Я доставил.
Надсмотрщик внимательно оглядел Марка. Потом схватил за подбородок и вздернул вверх. Марк чуть не взлетел в воздух от мощного рывка. Надсмотрщик так же грубо заставил его наклониться, потом отпустил и обошел сзади. Марк почувствовал, как ему задрали рубаху, ветерок лизнул спину, и унялся.
- Ладно, - прозвучал сзади недовольный голос, и Марк сразу же пожалел, что родился на свет. - Возьму. Не выживет - туда ему и дорога. Так? - вдруг грозно спросил он.
- Неет, - еще более неохотно ответил страж. - Велели - не до смерти.
- Ну, это будет видно. Все, доставил? Иди!
В это время пять человек с тележками, ритмично позвякивая цепями, скатили тележки с деревянной платформы, и мимо строя охранников бодро побежали в забой. Надсмотрщики некоторых подгоняли пинками, некоторых - огрели плетью, а в иных кидались камушками. Марк тяжело вздохнул.
- Что, нравится перспектива? - хохотнул рядом веселый бас.
Марк поглядел на дюжего детину, поигрывающего хлыстом. Он только что испытал на себе его силу, и злить будущего хозяина совсем не хотелось.
- Между прочим, - доверительно сообщил бас. - Ты присутствуешь при высочайшей тайне! И детина гулко рассмеялся над озадаченным Марком.
- Все те, кого ты видишь с тележками и в цепях, - продолжил надсмотрщик. - Это есть... - он выдержал паузу, заставив Марка взглянуть ему в лицо. - Это есть их Высочества наследные Принцы!
Марк поглядел в забой, потом на ноги надсмотрщика, еще раз в забой, и опустил голову.
- Эй, ты чего?
- Ничего, - сквозь зубы ответил Марк. - Я - раб, поэтому мне можно парить мозги. Я - ничего.
- Ты - не раб, - ответил надсмотрщик. - Поэтому ты - здесь. И ежели ты мне не веришь - у тебя будет скоро возможность меня проверить. Спросишь у них самих. А пока отвечу лишь: во лжи меня упрекать тебе смысла нет. Эта "высокая тайна" известна каждому зайцу в лесу. Ну что поделать, если традиция требует относиться к этому факту, как к тайне? Но вот те трое, что спереди (в этот момент появилась пятерка рабов в цепях и с тележками) - это дети нашего короля, Аристарх, Еримей и Форгот. А двое сзади - близнецы, дети короля Елиссара. И Елиссар, и наш, когда-то работали вот тут же, таскали руду, да потом из нее плавили да отливали. Я тебе потом покажу их изделия - не шибко, но смотреть можно.
- Да, у богатых свои причуды, - глубокомысленно протянул Марк. За что тут же схлопотал кнутом по плечам.
- Не берись судить, ты еще не король! - сказал надсмотрщик. - Богатство тут ни при чем! И причуды - тоже. Этой традиции много лет, однако жить сейчас при таких королях - одно удовольствие. Раньше ведь как было, каждая сопля желала на трон сесть, кто сильнее, тот и прав. И ладно бы, если бы сильнее, а то ведь хитрее... Однажды трон занял человек гордый, умный, сильный - Его Величество король Патр. Он и выдумал традицию - для своих детей все самое лучшее. И что бы дети его за трон меж собой не перегрызлись, всех (а было их у него пятеро!) загнал в этот рудник. Девочки на третий день взмолились - не можем больше! Не можете - не надо, их выпустили. А двое сыновей почти год отработали.... Под конец их тоже отпустили. Но - как бы. То есть просто сняли цепи. Один ушел, а второй сначала забой укрепил, все сложил, чтобы не испортилось, печи вычистил и в погребке все убрал - лишь потом домой вернулся. Сказать тебе, какой из них королем стал?
- Не надо, - сказал Марк, размышляя, чего это его байками кормят?
- Вот и умница. Тем более, что с тех пор были попытки дворцового переворота. Аж два раза! И каждый раз графья да купцы были единодушны - месяц в забое, а потом - на трон. Ни разу никто не выдержал! Так и правят те только, кто здесь отработал. А каждый новый король отбирает лично надсмотрщиков сюда - что б никакой поблажки, что б били - так от плеча, чтоб унижали - так по-полной... Что, жаль тебе царевичей? - спросил вдруг надсмотрщик.
Марк ответил не сразу.
- Нет, наверное. Это не жалость, это по-другому...
- А сам шестым хотел бы стать?
Марк думал еще дольше.
- Наверное, да. Не знаю только - я ведь не королевской крови, не будет ли это оскорблением Их Высочествам?
Хохот и свист бича были ему ответом.
Сейчас, вспоминая, как впервые пробовал ЛСД, он до глубины души поражался, как же он был наивен и доверчив. Верил, что с этим "можно завязать" как только придет нужда или когда он захочет. Во всех справочниках диэтиламид лизергиновой кислоты значился как "не вызывающий физического привыкания". Поэтому Марк и решился на пробу именно этого вещества, никакой другой наркотик он не стал бы даже пробовать. Если бы кто ему сказал, что "кислота" вызывает зависимость психическую.. Он бы не поверил. А если бы и поверил бы - просто не понял.
Ему нравилось состояние измененного восприятия. Ему нравилось тешить свою совсем нехилую фантазию в состоянии "улета". Улет каждый раз был разным, от простого "разноцветья" окружающего, до действительно "улета", когда Марк куда-то летел, с кем-то разговаривал, спорил, доказывал....
В этот раз все было не так. Продавец, маленький, плотный дядечка, ранее Марку не встречался. И цену он запросил странную, не назвал сумму, как обычно, а запросил с Марка все, сколько тот сочтет нужным. Марк несколько подивился такому торгашу, обычно заигрывания с клиентом плохо для того кончались, но не стал рисковать - отдал стандартную цену. Когда случился Переход (так Марк называл для себя произошедшее) он долгое время считал его одним из результатов действия "кислоты". До вечера Марк издевался над окружающим миром, ожидая возвращения в реальность - к курсовой работе по экономике и гоп-компании в общежитии. Через три часа устав от боли и мытарств он поразился собственному ожиданию - никогда "под кайфом" не случалось ему желать возвращения и тем более - ждать его. Промелькнули мимолетно десяток драк, одна попытка изнасилования, несколько лекций окружающим и куча еще более идиотских поступков, странных для студента 4 курса Марка Аврелева. И совершенно нормальных для "испытателя измененных реальностей" и начинающего наркомана. Вот только разговор с Его Величеством никак не вписывался в рамки происходящего в сознания Марка. Точнее, было в разговоре что-то такое, во что Марк верить не хотел. Поэтому окончательно отказался от мысли о наркотическом бреде. Когда стражи в начищенных доспехах втолкнули его в камеру, он собирался сказать своим видениям все: "Ах вы, волки позорные, менты поганые..." и в таком духе, но увидев, как стража истово перекрестилась и молниеносно удалилась - заткнулся. Привычные менты надавали бы тумаков. Но креститься не стали бы. Исследовав камень темницы, Марк хотел сквозь него пройти. Опять стало больно. Марк повыл. Было жутко и прикольно одновременно. Потом он услышал шаги, увидел факелы, и, наконец, рассмотрел подошедших к решетке . Священник, мужчина в роскошной одежде и три стража.
- Плохо тебе? - спросил мужчина.
- Еще чего?! - возмутился Марк. Потом подумал, склонил голову и согласился:
- Плохо.
- Ты веруешь в Бога Истинного, единого, Вседержителя нашего? - снова спросил мужчина.
Марк еще немного подумал. Как отвечать в данной ситуации - он не знал. Тем более, как отвечать галлюцинации. Поэтому ответил:
- Иногда.
Мужчина недоуменно посмотрел на священника. Тот развел руками, но кивнул. Тогда допрос продолжился:
- Ты темный маг?
Марка этот вопрос насмешил до слез.
- Ах, если бы... - сквозь смех выдавил он. - Мы бы говорили совсем иначе!
Священник снова кивнул, а Марк перестал смеяться. Мужик остался совершенно спокоен, он просто спросил:
- Ты - белый маг?
- Нет.
Снова кивок священника.
- Тогда кто ты?
- Я - Марк! - гордо сказал Марк.