- Эти простолюдины совсем обнаглели! Мерзкое быдло, забыли своё место! Всё чаще и чаще случаются прискорбные случаи, когда собравшись стадом, они нападают на своих хозяев. Да что далеко ходить, буквально две седьмицы как на меня напали! И ладно бы разбойники - так нет же! Мои же холопы! Хорошо, что со мной были верные люди. Но ведь пришлось всех казнить! А это какое разорение! Теперь у меня целая деревня пустует, на следующий год кого туда загонять уже и не знаю! Нет, надо прекратить это безобразие! Предлагаю законодательно запретить простолюдинам носить оружие. За неповиновение - казнь!
В зале раздались одобрительные комментарии.
- Это даже не подлежит обсуждению, - поморщился Марк. - Я запрещаю.
- Молод ты ещё запрещать!- обернулся к нему докладчик. - Слушай, что умные люди говорят! Запрещать он ещё тут будет!
- Это не выход! - пытался объяснить Марк. - Запретами дело не решишь! Надо искать другой выход!
- Пока ты будешь искать другой выход - мы без работников останемся! А то и передохнем!
Марк остро осознал свою неспособность общаться с людьми вообще и с этими конкретными - в частности. Его не просто не слышали - его не могли услышать в принципе. Они разговаривали на разных языках несмотря на волшебный переводчик. То есть, то, что они слышали одни и те же слова - в этом Марк не сомневался. Опыт показал ему, что при любых обсуждениях, в том числе терминологии, собеседники адекватно воспринимали друг друга. То есть, могли прийти к соглашению или выяснить разность смысла вкладываемого в понятия, но сами слова были одинаковыми для обоих. А здесь было совершенно другое! Здесь смысл сказанного был настолько далёк от произносимых слов, что даже волшебный переводчик не мог справиться с этой путаницей и донести до идиотов, что дело не в запрете на ношения оружия, а в них самих.
Они просто не услышат этого. Даже если их ткнуть мордой в это самое - не услышат. Они - хозяева жизни. Господа. А все остальные - слуги. Они в принципе не осознавали причин и следствий. В самом страшном сне они не увидели бы правды, того, что они - эксплуататоры, прожигатели жизни, а те самые простолюдины - это их хлеб, это соль земли.
Вот зачем я сюда переместился, подумал Марк. Вот зачем я потребовался этому миру. Когда ещё здесь родится Карл Маркс, когда он объяснит всем про стоимость и средства производства. Ах, как жаль, что я читал всякую фигню, в основном - фантастику. А вот "Капитал" - не читал. Слишком он был... навязываем. Сейчас бы можно было хотя бы попробовать объяснить, хотя бы попытаться. Особенно с учётом того, что мне известен путь, я знаю, куда он ведёт и какие ошибки не надо повторять.
- Хорошо, - в это время говорил Владыка вслух. - Говорите, запретить ношение оружия... Я подпишу этот закон. Но! Только в том случае, если вы поставите свою подпись на нём перед моей.
- Какую подпись?
- Вы подпишетесь, что вы, лично вы - автор сего закона. И что вы, лично вы несёте всю ответственность за последствия.
- Причём тут он? - раздалось из зала. - Если ты не способен ни на что - так хоть сиди и молчи, не позорься!
Марк встал. Его просто подкинуло со стула. Он обвёл амфитеатр взглядом, постаравшись вложить в него всю ненависть, которая в нём вспыхнула.
- Позориться, говорите? Не способен ни на что? Ладно! Будь по вашему. Договорились! Может, я и не столь благородных кровей, как вы, но зато головой не обделён! Запретить, говорите? Договорились! Завтра же издаю закон: запрещаю носить простолюдинам оружие. Нож - оружие? Оружие. Запрещается носить. Свиней и коров вы лично будете резать! И разделывать лично! А простолюдинам оружие носить запрещено. Повара благородные есть? Нету? Ну, значит, будете кушать с ветки, как обезьяны. Потому что нельзя оружие носить!
- Не до такой же степени, - попытался возражать докладчик, но Марк его перебил.
- А до какой? Лук и стрелы оружие? Значит, запрещается пользоваться верёвками. Подъём тяжестей - только вручную, никаких верёвок. Постромки, вожжи - это всё элементы лука. Запретить! Палка - оружие? Ещё какое! Вилы, тяпки, лопаты - любого рыцаря можно ими затюкать, если скопом. Запрещаем! Копать, соответственно, самим.
- Можно составить список оружия для запрета. Например, запрещено носить мечи...
- Ага, а так простолюдины повально мечи носят! Прямо каждый первый. А что такое меч? Если он изогнут, как сабля - это оружие? А если это не меч, а шпага? Да просто серп или коса, думаете, плохое оружие? В нашем мире в одной стране запретили крестьянам носить оружие. Любой дворянин убивал крестьян только за одно подозрение в ношении оружия. И что вы думаете? Они настолько наловчились действовать цепами для молотьбы и собственными руками-ногами, что не каждый вооружённый мог им противостоять! Думаете, ваши не научатся?
- А он прав! - неожиданно поддержал Марка Трей. - Если мы запретим простолюдинам оружие держать совсем - кто будет в армии служить? Вы, что ли?
- Ты только о своей армии и думаешь! - возразили Трею.
- А ты о ней, что ли, думать будешь?
- Да, запрет на оружие, пожалуй, это некоторый перебор, - встал де ля Фрель. - Другое дело - на его обращение против хозяина. Но такой закон и так уже есть, так что тут придётся согласиться с молодым Владыкой.
Обсуждение потекло дальше, высказывались и за, и против, и в конце-концов решили запрет на оружие не вводить, потому как очень сложно определить что именно есть "оружие", и кто будет отслеживать соблюдение закона.
Марк сидел, переживал своё первое публичное выступление и первую победу в таком обществе, поглядывая на одно знакомое лицо в зале. Герцог Ивинский внимательно слушал всех. И молчал.
Из одного этого факта можно было сделать немало интересных выводов.
Осенние вечера становились все длиннее и длиннее. В который раз Марк вздыхал по глобальной электрификации всего королевства. Вместе с заходом солнца жизнь не то чтобы замирала - она как бы угасала, пряталась в дома, комнаты - поближе к теплу и свету. Не хотелось ничего делать, но при этом спать ещё рано, а бездельничать - невыносимо.
Когда на улице свирепствуют предсказанные бури, небо затянуто низкими чёрными тучами, ветер и дождь бьют в стёкла, а камердинер к каждому выходу короля из дворца готовит новый плащ - немного теплее на душе от того, что склады заполнены зерном, мукой, маслом и чем-то там еще. Оставалось ждать, пригодятся ли эти запасы хоть кому-нибудь, или будет грандиозный облом? Впрочем, не привыкать. Уж чего, чего, а многочисленных обломов Владыка на своей шкуре испытал множество. Сейчас хоть попустило немного.
А проблема длинных вечеров вставала во всей своей красе, и Марк теперь охотно понимал и шумные балы, и карточные застолья, и даже сексуальные похождения дворян своего мира.
А что ещё делать-то?
В настоящий момент Его Величество Марк Первый коротал время за карточной игрой со своим шутом. Обычный подкидной дурак, позволяющий убить уйму времени, оставаясь интересным.
- Еще по одной?
- Раздавай. Ты хорошо играешь.
- Немудрено, Владыка! У меня работа такая - играть.
- Если бы можно было играть и в жизнь!
- Это было бы скучно, Владыка!
- Да ну! У нас, в нашем мире, были такие компьютеры. Можно было играть и игру сохранить. А потом начать с того же места. Отбой.
- И что?
- И сколько раз я мечтал: вот так бы сохранить текущий момент... А потом, если не понравится, то начать заново.
- То есть, как бы вернуться в этот же миг и прожить его заново? Я правильно понял?
- Да.
- А зачем?
- Ну, чтобы можно было повторить, например, какой-то подвиг... Если не удался. Или пережить десять раз приятный момент...
Шут помолчал, а потом вдруг начал играть совершенно непредсказуемо. Настолько, что Марк отвлекся от своих разглагольствований, не понимая, что происходит. Шут брал там, где вполне мог бы отбиться, выкидывал козырей не глядя и за три партии продул все три раза.
- Что с тобой, Бифи? Тебе надоело?
- Ничуть, Владыка! Ты задал вопрос, и я тебе на него отвечаю. Мне кажется, ты поймешь.
- Нет, Бифи. Вынужден тебя разочаровать. Не понимаю.
- Зачем ты играешь, Марк?
- Чтобы выиграть.
- Вот ты выиграл. Тебе понравилось. И выиграешь ещё десять раз. Могу и сто раз проиграть - мне не жалко.
- Ну, так не интересно.
- А что интересно?
Марк уже открыл рот, и тут до него дошло. Дошло настолько, что он даже отложил карты.
- То есть... Ты хочешь сказать, интересна непредсказуемость?
- Не совсем так, Владыка. Всё-таки хорошо, что ты заинтересовался теорией управления.
- Ого! А для этого существует целая теория?
- Конечно!
- И ты ею владеешь?
- Знаю о ней, и то не всё. У меня, видишь ли, кроме богатого жизненного опыта много свободного времени. Кормят-поят-одевают меня бесплатно, по бабам с моим... хе-хе... наружностью таскаться не очень удобно, так что есть время полежать с книжкой. Вот и почитываю иногда...
- И что там с теорией?
- Ты раздавай, раздавай. То, что я тебе сейчас расскажу - не я придумал, потому не вели казнить голову глупую, вели наградить голову умную. Владыка, в управлении для того, чтобы чем-то управлять - нужно движение. Если правишь телегой - она должна двигаться, стоячую телегу хоть бей, хоть понукай - ничего не сделаешь! Если лодка на берегу - хоть как веслом маши, а так и останешься. Так и с людьми - люди должны что-то делать. Если хочешь ими управлять - надо заставить их двигаться. Для начала. Вот чтобы заставить их двигаться есть два способа. Либо морковка, либо сапогом под зад.
- Это не ново! - улыбнулся Марк.
- А нет в мире ничего нового, Владыка. Да, мне три. Все истины давным-давно сказаны, но каждый раз звучат по-новому! Для того, чтобы лодка поплыла - должна быть река. Для того, чтобы телега поехала - должна быть дорога. Для того, чтобы человек начал что-то делать - нужен кнут и пряник. Обязательно вместе! Нельзя, чтобы был только кнут или только пряник.
- То есть как? Отбой.
- А вот так. Если у тебя постоянно будет пряник - в какой-то момент ты наешься. Или плюнешь. Или отвлечешься. Если у тебя постоянно будет кнут - ты привыкнешь, потеряешь волю к жизни. А вот если ты будешь чередовать их, то всегда будет повод куда-то двигаться. Ну, сам же мне этих королей насовал! Вот, отбой. А теперь - туз, туз и шестерка тебе! На, раздавай.
- Значит, говоришь, всегда нужны морковка и пинок...
- Нет, Владыка. Не говорю. В том-то и дело, что не всегда! Они должны быть вместе, но не всегда! Сколько попы твердят, что нельзя играть, а все играют. А почему? Потому, что каждый желает выиграть, но знает, что может проиграть. И каждый стремится от проигрыша к выигрышу, от кнута к прянику. Но нельзя человека постоянно бить, как нельзя и постоянно кормить сладеньким. Надо как в игре - иногда давать, а иногда не давать. Человек сам не будет знать, получит он или не получит? Но будет стремиться и следующий раз сделать! А вдруг тогда дадут? Поэтому ты иногда давай, но не каждый раз. И иногда пинай, но тоже не каждый раз. А ещё я тебе скажу, Владыка, что единожды правильно ударив ты можешь навсегда изменить судьбу человеческую. Дай пощечину мальчишке - и либо превратишься в его вечного врага, если не вовремя, либо в самого уважаемого наставника. Поэтому по возможности вообще избегай наказаний. Но это по возможности. А так наказание должно быть обязательно и неотвратимо. Ну, ты понял.
- Удивительно, учусь у собственного шута!
- Это втройне удивительно, Владыка! Не только учишься и признаешь это, но и шуту для этого не приходится прилагать никаких усилий. Это твоё личное качество или у вас все такие?
- Ты о чем, Бифи?
- Марк, сколько тебе лет?
- Эээ... Двадцать пять... Почти. А что?
- С одной стороны некоторые в двадцать три уже завоевали полмира. А с другой... Когда полная бестолочь садится на трон, и все понимают, что это бестолочь...
- И что? Это проблема?
- Это проблема, Марк. Ты ведешь себя... странно.
- Вот уж! Можно подумать, что страннее меня и не видано!
- Не кипятись, Владыка. К нам на трон пришел разбойник, простолюдин. Да, пусть имеющий побратимство с Генри, но побратимство - на крови, а внутри - как был простофиля, так и остался. И вдруг... Вспомни, как тебя учили держать вилку и нож за столом. Ведь твой мажордом догадался, не оплошал - перед королевским обедом показал тебе самое главное. И потом, небось, ещё весь обед поглядывал, когда же ты перейдешь на привычный способ еды руками. А ты не перешёл. Ел, может быть, не так изящно, но смотреть было можно. Мы все ждали, когда же ты по-простому начнешь приставать к дамам и нарываться на поединок с кем-нибудь из гостей. А ты не стал. После того, как ты отшил герцога Ивинского - мы уже почти совсем успокоились, решив, что нам волей богов достался простолюдин, обученный королевскому этикету. А ты... У тебя как-то полосато получается, здесь - знаю, здесь - чувствую, а здесь - не знаю и не чувствую.
Марк понял, что покраснел.
- Я не знаю. Но я могу учиться. Покажите, как пользоваться вилкой и ножом, и усвою, и буду.
- Вот именно. Ты обучишься, да, это видно. Только обучить тебя всему - нереально. Слишком много ситуаций, требующих обучения, и предсказать, чему тебя надо учить в первую очередь - невозможно.
- Тогда расслабьтесь и научите самому важному. Держать морду кирпичом.
- Чему?
- Иметь невозмутимый вид в любой ситуации.
- Вот видишь, даже тут ты не можешь избавиться от своих просторечных выражений.
- А это не просторечное выражение! Иначе вы бы его знали! Так говорят в нашем мире. Кстати, не поверишь, сколько вот таких "просторечных выражений" и каких-нибудь ошибок в этикете становилось стандартом де-факто после того, как некто продолжал их употреблять даже после общественного осуждения!
- Почему это я не поверю? Не только поверю, но и сам иногда так делаю. И всё-таки, лично я не хотел бы переучивать этикет под конкретного короля. Да и остальные...
- Тогда на этом и сойдемся. Будем считать, что самое нужное я выучу сам или мне подскажут. А остальное либо оставим как особенности данного короля, и тогда будете вздыхать втихомолку, либо оно войдет в моду, и тогда будете учить этому моих наследников. Давай спать, Бифи, спасибо за игру.
6
Марк глядел в окно на серое небо, почти повисшее на крышах серых домов, отражающих всполохи далекого огня. Мысли его витали где-то далеко и вернулись из этого далека не сразу. Серое унылое небо. И отблески пламени. Марк выглянул вниз, за забор, на ту часть улицы, которую было видно из окна. Нет, народ разгуливал вполне спокойно. Значит, не пожар.
Марк вызвал дежурного писаря.
- Что это там такое полыхает?
- Не могу знать, Ваше Величество!
- Ну, не можешь, иди...
И Марк снова выглянул в окно. Да не его это дело, вообще-то. Ну, если даже пожар - то что ему до этого? Есть городские власти, пусть они ими занимаются.
Он снова выглянул в приемную.
- Вели подать карету. Поеду смотреть, что там.
На площади перед храмом с золотыми куполами костер уже догорал. Толпа священников о чем-то переговаривалась, вокруг стояли люди. Вроде бы ничего не происходило. Но Марк решился узнать, что это хотя бы было.
Толпа простолюдинов склонилась в поклоне, священники кивнули выходящему из кареты королю, и этим ограничились.
- Что жгём? - буднично спросил Марк.
- Да вот, Ваше Величество, явился еретик, умы будоражить да над верой насмехаться. Книги его бесовские.
Марк глянул на еретика. Явно не местный - и одежка покроя другого, и лицо слишком круглое, и борода не такая. Стоит понурый и на подъехавшего короля смотрит волком. Ну, разумеется, и так попал как кур в ощип, так ещё и короля побеспокоил.
- А о чём книги?
- Ваше Величество! - важно сказал один из священников. - Сие есть дело святой церкви, не вместно вам вмешиваться в сие! Суд сиё божий, праведный! Волею Господа нашего, Иисуса Христа сей еретик имеет статус купца, посему урону телесного ему не будет. В остальном же - не смеем задерживать! Езжайте себе с Богом!
Внутренний контролёр пырхнулся, наткнувшись на очевидное несоответствие. Его хотели сплавить подальше, как мальчика! В принципе, они были правы, и если дело действительно церковное, то и вмешиваться неверующему Марку совсем не стоит. Но книги! Мы же знаем, какие книги жгут и почему!
- А я разве вмешиваюсь? - удивился Марк. - Я поинтересовался, о чём книги. Разве любопытство запрещено церковным законом?
- Книги сии, - ответил другой священник, - уже превращены в пепел, вместе с бесом в них! Мы про то не знаем. Но над верой нашей насмехаться никому не позволим!
- Ясно, - ответил Марк, которому действительно было ясно, что он ничего не добьется. - Иди-ка сюда, еретик. Сказывай, как тебя зовут, кто ты и зачем ты взялся над верой насмехаться?
Человек подошел. Не поклонился.
- Я есть купец хландский, мой имя Альфред Бремер. Я не есть смеяться над верой. Есть непонимание между мной и церковь!
- Молчи, бесовское отродье! Всё мы поняли!
- Тихо! Продолжай.
- Я есть приехать подарить этим люди возможность быть с книги. Они сказать, что только Бог может знать истина, и они знать истина, а мои книги - от лукавого беса. Но я знать, что не бес их делать, а я, я! Я сам лично!
- В тебе бес! И гнать надо его вместе с тобой!
- Я сказал - тихо! - снова прикрикнул Марк. - Если в нём бес, то словами его не выгонишь. Продолжай. Что в книгах было?
- Священное писание.
- Просто священное писание? - Марк недоуменно посмотрел на священников.
- Я же сказал вам, государь! Сие есть дело церкви.
- Да не вмешиваюсь я! И уже поздно вмешиваться. Уже сожгли. Однако же, чем вам так священное писание не понравилось, что вы его на костер? Он что там, имена Бога и дьявола перепутал?
- Не в именах дело! Душа человеческая в книгах должна быть! А не бесовские механизмы!
- Какие механизмы? - совсем растерялся Марк.
- Я есть печатать книги! - уныло сказал Альфред. - И эти люди вместо спасибо сожгжечь их все.
- Ты книгопечатник? - изумился Марк. - У тебя есть печатный станок?
- Нет, нету, - потупился еретик. - Пожар все уничтожим. Я приехав здесь помочь сделать, но они говорить, что я - бес! Тьфу! Уехать, срочно уехать!
- Скажите мне, - повернулся Марк к священникам. - Скажите мне суть претензий к этому человеку. Какой закон он нарушил?
- И ещё раз настаиваю на своём! - остался тот непреклонным. - Сиё дело церкви. Я не на суде и ответствовать не буду.
- Хорошо, - не стал настаивать Марк. - Я правильно понял, что этому человеку запрещено печатать Библию и прочие священные тексты?
- Правильно.
- Есть ли у церкви к нему иные претензии?
- Есть.
- Какие?
- Он жив и будет смущать души человеческие.
- Бог милостив, - ответил на это Марк, вспомнив проповеди. - Молитесь за душу его и он спасётся. А я займусь телом. Поехали со мной!
История Альфреда Бремера была достойна удивления и восхищения. Самоучка и энтузиаст, он потратил уйму времени на то, чтобы сконструировать печатный станок. А сколько времени ушло на отлив букв и набор текста! Он напечатал несколько версий Библии, псалтырь, сочинения Феофана Грека, житие папы Феоктиста. В Хландии его книги если и не расходились, как пирожки, но позволяли окупить затратное их производство. И вот в один ужасный день пожар уничтожил весь городок, где жил Бремер, и самое главное его детище - печатный станок. Со всеми шрифтами, наработками, налаженным процессом. Он и так был весь в долгах, поехал в соседнюю Ротландию, но и там не нашел понимания. Но того, что его ожидало здесь - он совершенно не ожидал! Только статус купца помог остаться в живых!
- Они быть очень злиться. За что? Нет в механизмы никаких бесы, откуда? От меня? Так если они сделать - что, тоже бесы? Значит, и в них бесы есть? Я им сказать - они ругаться, книги мои жечь! Ах, мои книжечки! Ваше Величество, не смотрите на меня, я немного плакать. Столько лет! Столько лет, ах, ах!
Марк очень крепко раздумывал. Перед ним сидел печатник. Его со школьной скамьи учили величию достижений Ивана Федорова и что-то как-то он и упустил из виду, что первопечатник - он только первопечатник. И что им, пионерам, приходится достаточно тяжко. Это уже значительно позже потомки будут восторгаться подвигу, воспевать стойкость или корить за малодушие. Никто из них даже близко не сможет понять истинную стоимость того или другого.
Вот не подними Марк свою коронованную задницу и не поедь узнавать причину отблесков на стенах домов - остался бы в истории Альфред Бремер? Разве что как неудачник, попытавшийся и обломавшийся.
А сейчас?
Так и хочется свалить произошедшее на Дракона Судьбы.
Хочется, но мы не будем. Потому что не важно, кто именно заставил Марка встать с кресла, а важно что делать дальше.
Есть ли у него в государстве печатное дело - он не задумывался. Однако, даже если и есть - ну и что? Много, что ли? Будет два печатника, три...