Посреди зала, прямо над бассейном с ливами, повис хрустальный шар, началась пьеса, а Василевс с высоким чиновником всё ещё перемигивались.
Минострал косился на Алевтину, жестами выдвигал очередные гипотезы. Он был весел и возбуждён. И вряд ли Бестириму удастся теперь переубедить его.
Расслабленная великолепным зрелищем, а после и чудесной едой в ресторане из летучих столов, кружащихся над озером, и главное тем, что волосатый Василевс исчез, едва доставив её в прозрачном пузыре до дома, окружённого пышным садом, Алевтина повалилась на кровать, сминая шёлковое, расшитое золотыми нитями, покрывало.
Как чудесно!
Она высвободилась из роскошного платья. Это в кино красавицы обожают лежать в своих спальнях в вечерних туалетах — Алевтина любила лежать в халате.
Роботы оказались на высоте — тут же принесли и повесили перед ней целый выводок мягких халатов — махровых, фланелевых, шёлковых, вязаных. Она выбрала один, пушистый и невесомый.
Теперь туалет, ванна и… И она должна наконец осмотреть всё, что имеется в этом странном сне! И вообще пора бы решить, а хочется ли ей просыпаться?
Алевтина потянулась сладко. Потом вспомнила Василевса и поёжилась. С одной стороны — и мечтать больше не о чем. Никакого протирания юбок в офисе родной фирмы «Жилдомстрой». Любые наряды, любые яства…
Но это, утреннее нападение?..
Почему же он не набросился на неё, как… э-э… положено самцу? Она всегда считала, что каждый мужик только и ждёт, пока она расслабится и утратит бдительность, чтобы взять штурмом её не самую высокую крепость. Приходилось беречь себя, блюсти, чтобы ни один недостойный… И вдруг?..
Пока ждала принца на белом коне — пешком пришлёпал чёрный и волосатый? А что если, она сама его себе придумала? Волосатый — это же домовой? Ей снится домовой! Но?.. Зачем же он её бил?
А… вдруг она скрытая мазохистка? Ведь говорят же, что все читают «50 оттенков серого» и параллельно мечтают… Ну, вот это самое?..
А она? Она же тоже читала! Но ведь не понравилась же? Нет? Она же…
Да нет! Никак! Никогда!
И не нужен ей этот прынц даже выщипанным! Тоже нашёлся, садист волосатый!
Но как же она сумела такое нафантазировать? Рыбо-женщин в бассейне? Спектакли в хрустальных шарах? Мороженное, похожее на зёрнышки мака? А эти фрукты с запахом манго? А конфеты, покрытые золотой плёнкой? Откуда это в её голове?
Только бы не выдумывать теперь чего сексуального! Только бы лечь и проснуться дома! И забыть! Забыть, как кошмарный сон!
Алевтина поморщилась, вспоминая волосатые руки Василевса (если это сон — то волосатые руки к богатству, что ли?). Вооружилась пластинкой летучего кухонного ножа, обломав ему крылышки. Обошла, гулко шлёпая босыми ногами, все коридоры огромного дома Василевса, поковыряла все двери…
«Пчёлы» с жужжанием носились за ней, сыпали незнакомыми словами. Она отмахивалась.
Входная дверь напоминала бастион неприступности — толстенная блестящая плита из незнакомого металла. Пришлось сосредоточиться на более мелких дверях.
Основных коридоров было три. В центральном, самом широком, имелась всего одна дверь, зато самая большая. Разумеется, запертая. В левом от него — ещё одна, поменьше, тоже запертая.
В правом жила она сама. Там дверей она насчитала двадцать семь, но лишь кухня, санузел, спальня и гардеробная были доступны ей. А ещё — дверь на лестницу, ведущую в крошечный сад: площадку в десять квадратных метров, огороженную прозрачным куполом.
Алевтина спустилась по лестнице. С удовольствием прошлась босиком по чистейшей траве, потрогала прозрачные стены.
«Ага, — подумала она. — Раз есть стены — есть куда бежать, ведь так? Но двери эти… Кругом — запертые двери! Синяя Борода?! О-о!»
Алевтина поковыряла ножом стену, но ей не удалось оставить даже царапин.
Роботы охотно летали вокруг, но просьбу «открыть хоть что-нибудь» не выполняли, только пищали возмущённо, когда Алевтина ломала их, чтобы засунуть железные лапки в еле видимые отверстия непонятного назначения.
Уставшая и злая, Алевтина наспех приняла ванну и отправилась спать.
Василевс так и не появился. Какое счастье! Может, она уснёт и проснётся? И всё? И словно бы — ничего не было?
Она поёжилась, замоталась в тонкое одеяло, расшитое цветами и невиданными тварями. Задумалась: так чего же ей всё-таки хочется: чтобы было или не было?
Даже жаль немного, если не было. Пьеса в театре была чудесная. И вполне понятная даже без слов — актёров просто захлёстывали эмоции! А конфеты? А ванна?