На их фоне Брэнди и Рейна выглядят спокойными: стоят себе, прислонившись к дальней стене и уткнувшись в телефоны. Довольно очевидно, что из всей нашей банды только у них в жизни все более или менее в порядке. Когда-то я пыталась понять, которая из них для нас играет роль мамочки, но будем откровенны: обе они – наши мамочки. Просто проявляется это по-разному. Рейна – строгая мама, из тех, кто следит, чтобы все были здоровы, пили много воды и делали домашнюю работу. Брэнди более мягкая: в ее жилетку – точнее, кардиган – можно рыдать, когда твой краш ушел к очередной пижонке из волейбольной команды.
И сегодня они настолько поглощены своими делами, что мы подходим почти вплотную, прежде чем удостаиваемся взгляда.
– Бу!
Обе они вздрагивают и поднимают головы. Рейна первым делом обращает внимание на ключи от машины Андерсона, которые я до сих пор держу в руке.
– Ого, Кейт, ты села за руль?
– Да уж конечно, – смеюсь я, бросая ключи Энди.
– Но ты же вроде говорила?..
– Да-да. И я соберусь.
Рейна щурится.
– Честно! Скоро соберусь.
Экзамен на права я могла бы сдать и завтра: у меня уже полтора года как есть разрешение. Просто я пока им не воспользовалась. И особенно не рвусь.
Если подумать, я все равно предпочитаю пассажирское сиденье.
– Укладка отличная! – говорит Брэнди, обнимая меня.
Похоже, ранний подъем не прошел даром. Обычно у меня на голове не укладка, а восхитительное гнездо. Волосы у меня того цвета, который находится ровно посередине между каштановым и блондом, – предоставленные сами себе, они прямо-таки безудержно вьются. Но сегодня мне удалось придать своим кудрям тот же вид, который часто можно встретить у девчонок на ютьюбе. По-моему, иногда оно того стоит: я из тех людей, чья привлекательность определяется состоянием прически. Правда, сейчас у меня такое ощущение, будто весь мир узнал, чего мне это стоило.
– Как Мехико? – Я касаюсь присборенного рукава платья Брэнди. – Какое красивое.
– Было здорово, – улыбается она. – Но там очень жарко. А как лагерь?
– Никто не умер.
– Уже неплохо, – кивает Рейна.
– И Мэтт знает, как нас зовут. – Я прикладываю руку к сердцу.
– Мэтт-с-плаката? – ухмыляется Рейна.
– Какое кощунственное описание. – Я морщу нос. – Серьезно тебе говорю, этот парень – голубая мечта любой девушки прошлого века…
– Мы бы смогли оценить, если бы кое-кто не обрезал ему половину головы при попытке сделать совместное селфи.
– Я не виновата, что в нем почти два метра роста. Я уже говорила, что в нем почти два метра роста?
– Раз десять, и я не преувеличиваю, – говорит Рейна.
– А я говорил вам, что он знал, как произносится имя Эсхила? И сразу правильно поставил ударение? – вмешивается Андерсон.
– Прямо идеальный парень, – улыбается Брэнди.
– О да, – кивает Андерсон. – Неужели вам не захотелось бы… например, украсть его школьную куртку и позволить ему…
– Пригвоздить себя к кровати? – заканчивает за него Рейна.
Андерсон прячет улыбку и быстро качает головой.
– Ладно. – Он косится на дверь мисс Джао. – Новости есть?
– Никаких, – отвечает Рейна. – Ни одной зацепочки. Гарольд думает, мы будем ставить «Кордебалет».
Андерсон оборачивается к ней лицом:
– Но почему?
– Нутром чует? Или у рыжих просто интуиция хорошая.
– У рыжих какая-то особая интуиция?
– Если верить Гарольду, да.
Гарольд Маккаллум: самая сладкая булочка. Самое сиятельное солнце. Парень Рейны. Они познакомились примерно год назад: она ведет в интернете группу поддержки для трансгендерных людей. Сам Гарольд – цисгендер, но его близнец – небинарная персона. А еще он очень скромный и восхитительно странный. Когда Рейна говорит о нем, в ее голосе всегда слышится улыбка.
– Тогда у меня тоже есть теория, – заявляет Андерсон. – Будет что-то средневековое.
– Что-о?
– Нет, послушай. В прошлом году мы ставили «Вестсайдскую историю», а у девятого класса был мюзикл «Чем дальше в лес». Наш восьмой класс – это «Пока, Пташка».
– Все равно не понимаю, – качает головой Брэнди.
– Сейчас поймешь. В среднем эти постановки были дешевы, верно? Мы просто переключаемся между двумя наборами: пятидесятыми и Средневековьем. И их постоянно чередуют, чтобы никто не заметил. Вот увидишь. Сейчас к нам придет Джао с листом записи. – Энди явно наслаждается моментом, возможностью выдать информацию, и я снова вижу ямочки на его щеках. – И станет ясно: в этом году у нас Средневековье. Так и знайте. «Золушка», «Камелот»…