Но до этих войн, как мы уже говорили, еще далеко, а усобицы к началу XIII века, самой славной эпохи из всего правления Пршемысловичей, постепенно стихли. В 1197 году королем стал Владислав III, младший сын Владислава II, но почти сразу же права на трон были заявлены его старшим братом Пршемыслом Отакаром. И что вы думаете? Владислав уступил ему королевскую власть, согласившись на титул моравского князя, и дело обошлось без крови и побоищ.
Да, XIII столетие оказалось для Чехии воистину славной эпохой! Четыре государя правили тогда державой — Пршемысл Отакар I, Вацлав I, Пршемысл Отакар II (которого называли Золотым и Серебряным королем) и Вацлав II: сын сменял на престоле отца, и каждый носил корону примерно четверть века. То были великие владыки!
Чехия — небольшая страна, ее территория невелика, материальные и людские ресурсы ограничены. Но и для таких стран бывает миг величия, когда маленькое княжество или королевство вдруг начинает расширяться, превращаясь в державу «от моря до моря», в могучую силу, перед которой трепещут враги. Были и у Чехии такие славные времена. Обычно их связывают с императором Карлом, что, на наш взгляд, не совсем справедливо: Карл IV правил Священной Римской империей, в которую Чехия входила всего лишь как одна из составляющих ее земель. В какой-то степени мощная фигура Карла заслоняет последних Пршемысловичей, а ведь их деяния были столь поразительны, что могли изменить судьбы западных славянских государств.
Хотя Чешская держава по-прежнему оставалась частью Священной империи, но Отакар I и Вацлав I сумели сделать многое: укрепили страну, добились наследственного права на королевский титул, сделав Чехию наследственной монархией, увеличили доходы казны, привлекли колонистов из немецких земель, купцов и мастеров, составивших значительную часть городского населения. В Чехию переселялись и немецкие дворяне, так что германский modus vivendi[4] (рыцарские обычаи и вооружение, связь между сеньором и вассалом, права людей благородных и горожан) постепенно становился общепринятым среди знати и верхушки городского населения. Вместе с обычаями чешские дворяне перенимали и немецкий язык; они роднились с немцами, и случалось так, что знатные паны изменяли свои славянские прозвания на немецкий лад. Двор короля Вацлава I в Праге был великолепен, поражал роскошью и привлекал рыцарство со всех земель Священной империи. Что же до самого короля, то немецкая речь была для него более привычна, чем чешская; известно, что Вацлав I слагал стихи на немецком языке и даже прославился как миннезингер. Словом, процесс сближения с империей германцев шел полным ходом.
А что же Прага? Что происходило с нею? Здесь следует напомнить, что в X веке той Праги, что описана в предыдущей главе, еще не существовало: были две крепости (Вышеград и Пражский Град на разных берегах Влтавы) и поселения вокруг них. Князь держал двор в Граде (очень скромный по сравнению с будущим королевским), а при нем находились княжьи слуги, дружина и кое-кто из знатных людей. Простые горожане селились общинами, чешскими и немецкими, а с конца X столетия появились в этом зародыше Праги еще и евреи. Но в те далекие времена они еще не жили компактным поселением к северу от Староместской площади (район Йозефов), так как не было тогда ни площади, ни самого Старого Города.
Чешские князья, а затем — короли, привлекали в свой стольный град переселенцев из германских земель, даруя им всевозможные льготы, и в XII веке здесь появилась самоуправляющаяся немецкая община. При Вацлаве I, который правил в 1230–1253 годах, на правом берегу Влтавы, напротив Града, возник уже настоящий город — Старе Место, как назовут потом этот район. Но тогда именовать его «Старым» было бы нелепостью: во-первых, появился он недавно, а во-вторых, никакого «Нового» города не существовало. Зато через несколько лет, уже при Отакаре II, стал активно заселяться левый берег Влтавы под Пражским Градом: так возникла Малая Страна (в отличие от более крупного и раньше образовавшегося города на правом берегу реки). Евреи вскоре начали селиться отдельно от иноверцев, чтобы иметь от них защиту за стенами собственного городка; так появился еще один район древней Праги, расположенный под самой речной излучиной.