Но толпа мгновенно затихала, как только сверху доносился звон новых башенных часов. Лишь изредка, то тут, то там, слышались одиночные возгласы, или взлетала чья-то рука, показывающая на фигурку Смерти, что звонила в колокол. Перед изумленной толпой открывались два оконца над часами, и в них появлялись фигурки апостолов. Они двигались друг за другом, все двенадцать, шли с запада на восток, лицом к людям, а замыкал шествие сам Христос, благословляющий толпу. Многие обнажали головы, многие крестились, иные показывали на Смерть, которая скалилась на Иуду и Скупца, беспокойно крутящегося на месте, и на Старца рядом со Смертью, что качал головой, словно не соглашаясь с тем, что Костлявой уже пора звонить. Но лишь только выше, над оконцами, раздавался крик Петуха, все менялось, и в толпе наступало оживление. Люди смеялись, кричали, и снова гудел и бурлил поток человеческих голосов.
И повсюду в толпе только и разговоров было, что о мастере, сотворившем куранты, о его Божьем даре и таланте, и называли его имя — магистр Гануш. Именно он создал столь диковинное и хитроумное творение».
Надо заметить, что и в наши дни народ валом валит к ратуше и стоит там «не на воле и просторе», а в плотной толпе, где жителей Праги не так уж много, зато гостей с разных континентов и из всех стран мира не перечесть.
Как мы уже сказали, в первоначальном виде часы создал мастер Микулаш, а магистр Гануш их усовершенствовал в 1490 году. Именно тогда были добавлены фигурки двенадцати апостолов, а под ними — еще четыре, изображающие Мирскую Суету, Скупость, Смерть и Турка. Мирскую Суету символизирует щеголь, который смотрится в зеркало, Смерть представлена в виде скелета с песочными часами в руке. Скупость первоначально изображал еврей, служивший вместе с Турком напоминанием о врагах христианской веры. Но после Второй мировой войны восторжествовала европейская политкорректность, и фигурку Скупости переделали, лишив ее характерных иудейских черт. Зато Турок остался в натуральном виде.
Согласно легенде, мастер Гануш, творец этого чуда, был заподозрен в том, что принял заказ на создание таких же или еще лучших часов в другом городе — то ли в Германии, то ли в Испании. Разбираться с этим члены пражского магистрата не стали, а просто подослали к мастеру лихих людей, и те выжгли ему глаза раскаленной кочергой.
Тема жертвенности и кары за содеянное чудо вообще характерна для Праги. У Ирасека есть и другое сказание, в котором зодчий, возводивший собор в эпоху Карла IV, поклялся отдать душу дьяволу, если необыкновенный свод (строительная, как мы бы теперь выразились, новация этого зодчего) не обрушится, когда снимут леса. Рабочие наотрез отказались это делать, поскольку боялись, что свод и впрямь может рухнуть, и тогда зодчий поджег леса: деревянные балки упали, похоронив его под обломками, а чудесный свод устоял. Увы, строителям часто выпадает совсем не та награда, на которую они надеялись!
Истинна ли эта история или нет, неизвестно, а вот то, что случилось с чешским земаном Далибором из Козоед — правда. Этот молодой рыцарь приютил сбежавших от помещика крестьян и поддержал их мятеж, за что заключили Далибора в тюремную башню в Граде, а затем казнили. Было это около 1498 года, и башня, которая до сих пор сохранилась, называется Далиборкой, а сам Далибор стал героем легенды, а впоследствии и одноименной оперы Бедржиха Сметаны. Рассказывают, будто бы рыцарь, сидя в темнице, научился играть на скрипке так искусно, что пражский люд, собравшись у башни и слушая те жалобные мелодии, лил слезы и упрашивал судей помиловать музыканта. Какое там, не помиловали — ни в легенде, ни в реальности. И, боимся, реальность много страшнее: надо думать, не чудесная музыка неслась из башни, а крики и стоны пытаемого Далибора. И тут на ум невольно приходит пример из российской истории: вспоминается башня в кремле древнего города Смоленска. Башня, эта, граненый столб из красного кирпича с зубчатой вершиной, сохранилась неплохо и возвышается возле городского парка. В старину заключали в нее узников и пытали их так, что вопли несчастных были слышны далеко окрест, хоть стены у башни и очень толстые. На жаргоне палачей это называлось «петь», а смоленские жители в ужасе слушали те устрашающие «песни» страдальцев. И прозвали в народе ту башню Веселухой.
Свои палачи были в Праге, свои — в Смоленске… Но эти жестокости творились людьми, а вот Прагу, оказывается, еще и дьявол посещал, оставив свой след в Доме Фауста, что на Карловой площади. Вот как описывает его Ирасек: