— Ну, теперь летим домой, — с добродушным видом заявил пилот.
«Домой! Легко сказать! А где он, этот дом? Где аэродром, большое поле длиною два километра, с которого мы поднялись?.. — Я бросил взгляд вниз. — Безнадежно! Ничего подходящего!»
— Не можете найти аэродром? — поинтересовался пилот.
— Не могу, — с несчастным видом покачал я головой.
— А Прагу разглядели?
Прагу я видел, она была на месте. На душе у меня полегчало, и я направил самолетик к городу.
— Теперь видите взлетно-посадочную полосу? — спросил пилот спустя некоторое время.
Я послушно посмотрел вниз, начав вертеть во все стороны головой. Какие-то поля под нами действительно были, но, как мне казалось, все абсолютно одинаковые.
— Мы над аэродромом, — заметил пилот. — Садитесь.
Не буду рассказывать, чего мне это стоило. Наконец я все-таки вылез из самолета, вытер испарину со лба и с ядовитой усмешкой принялся наблюдать, как мой приятель забирается в кабину. Я хорошо представлял, что с ним будет.
Прошло время, я сдал экзамены, получил свидетельство пилота, а затем мы с двумя друзьями в складчину приобрели самолет. Однако летали с другого аэродрома. Он находился неподалеку от Праги в деревушке Бубовице, что в паре километров от замка Карлштейн. Место известное — там находятся великолепные меловые карьеры Большая и Малая Америка и долина реки Бероунки, где снимали множество фильмов и, в частности, «Лимонадного Джо». Местность характерная, легко распознаваемая для взгляда с высоты, и я ездил туда минимум раз в неделю, чтобы насладиться полетом. Это был отличный отдых.
Наш самолетик развивал скорость восемьдесят километров в час. Однажды ранним утром, когда я поднялся всего-то метров на десять, задул встречный ветер, пригнавший на аэродром густой туман. Приземлиться я не решился и полетел ввысь, надеясь, что, когда бензин у меня кончится, ветер разгонит мглу. Бензина должно было хватить на полтора часа, и я направился к Праге, а затем к передатчику на вышке Цукрак в Брдских лесах. Но туман всюду был плотным, я не видел почти ничего, и даже пражские башни едва проглядывали сквозь белесое марево.
Когда бензина осталось минут на тридцать, я почувствовал, как по спине ползут мурашки. Взял пеленг по радиокомпасу от Цукрака на свой аэродром и вдруг увидел замковую башню Карлштейна. Это меня обрадовало — здесь я летал часто и, сориентировавшись, направился к аэродрому вслепую. Пошел на посадку прямо в молочно-белое марево, надеясь, что у самого поля мгла уже рассеялась и я смогу благополучно приземлиться. Я вынырнул из тумана в тридцати метрах над землей и чуть левее посадочной полосы, сел и обнаружил, что руки у меня трясутся. А в тот момент, когда остановился мой самолетик, ветер внезапно подул сильнее и разогнал туман. Злость смешалась во мне с облегчением; с одной стороны, я мог бы еще продержаться в воздухе и не идти на огромный риск, но, с другой, какое счастье, что я уже стою на земле в целости и сохранности. Видно, выручил меня Карл IV, один из покровителей Чехии! Не воздвигни он Карлштейн шесть с лишним столетий назад, пришлось бы мне сейчас худо! А так замковые башни меня спасли, я смог приземлиться, и это была замечательная посадка. Не подумайте, что я хвастаюсь. Просто летчики делят посадки на замечательные (когда машина цела и может снова подняться в воздух), успешные (когда пилот способен уйти с поля на своих двоих) и все остальные (про которые лучше не вспоминать). Так что я приземлился в тот день замечательно.
Полеты дают возможность взглянуть на Прагу и ее окрестности с высоты, насладиться пленительной красотой города, его холмов и парков. Но для этого вовсе не обязательно покупать самолет, есть и другие способы: можно подняться в воздух на аэростате или арендовать машину на трех пассажиров в одном из небольших пражских аэропортов. Только не стоит вести себя так, как немецкие туристы, которых я встретил в Бубовице. Увесистый глава семейства и его сын были людьми спокойными, а вот супруга оказалась сущей ведьмой: визгливой, вечно всех поучающей и всем недовольной; когда выяснилось, что самолет нужно заправить топливом, она устроила скандал. Должно быть, это очень не понравилось пилоту, наблюдавшему за пассажирами через окно служебного здания, и он решился на хитрость.
Самолет заправили, немецкое семейство стояло рядом в ожидании пилота. Тот появился на поле в черных очках, с белой тростью, которой пользуются слепые, и начал приближаться к самолету мелкими неуверенными шажками. Потрясенная фрау раскрыла рот, но не смогла выдавить ни звука, а только с ужасом глядела на ковыляющего по аэродрому летчика. Его коллега, тоже находившийся у самолета, небрежно промолвил: