Вся его дальнейшая жизнь полна авантюр, в которых непросто разобраться, так как к событиям реальным сам Гашек добавил великое множество легенд, а мистификатором он был гораздо более искусным, чем скромный просветитель Ганка. В аптеке Ярослав надолго не задержался, отправился бродяжничать. Эту склонность к перемене мест он нередко испытывал и впоследствии, когда обучался в Пражской торговой академии и в период недолгой службы в банке «Славия». Юный Гашек странствовал не только по чешской земле, он побывал всюду от Польши до Балкан, постоянно ввязываясь в различные авантюры и делая попутно заметки о своих похождениях. К двадцати годам он приобрел немалый жизненный опыт и твердое намерение стать писателем (возможно, не последнюю роль тут сыграло и то, что писатель — вольная птица). К этому делу Гашек подошел со всей серьезностью, стал творить быстро и много и вскоре сделался весьма популярен как юморист. Он публиковался под разными псевдонимами в газетах и юмористических журналах, не скрывая, что трудится ради денег, и нередко становился героем всевозможных скандалов в кабаках и на ночных улицах Праги, причем скандалы эти подчас заканчивались в полицейском участке. Гашека не считали многообещающим литератором — так, пустой щелкопер, сочиняющий байки и побрехушки.
Период с 1903 по 1912 год, на которые пришлась его молодость, вместили столько всяких событий! Но все, что с ним тогда случалось, продолжалось недолго: непродолжительная работа в журнале «Мир животных» и в газете «Чешское слово», быстро закончившаяся афера с Кинологическим институтом и продажей псов с поддельными родословными, недолгие игры в политику, создание шутки ради «Партии умеренного прогресса в рамках закона» и пребывание в психиатрической лечебнице, недолгое увлечение анархизмом и недолгий брак. Большая часть анекдотических случаев из своей собственной жизни становилась затем материалом для рассказов Гашека и в той или иной степени упомянута в «Швейке». И лишь одно оставалось в его жизни неизменным: писательский труд. За эти годы Гашек превратился из сочинителя развлекательных историй в крупного литератора. Но, похоже, этого никто не заметил.
Переломными стали 1912–1913 годы: у Гашека родился сын Рихард, он разошелся с женой (не оформив, впрочем, официально развод), и именно тогда на свет появились «Бравый солдат Швейк и другие удивительные истории» (до создания великого романа еще далеко, но персонаж в общих чертах уже намечен) и еще два сборника рассказов. К 1915 году, когда Гашека призвали в армию, он успел опубликовать сотни (возможно, даже около тысячи) рассказов, фельетонов, очерков.
Он был определен в 91-й пехотный полк, за симуляцию ревматизма признан дезертиром, и отбыл на фронт в арестантском вагоне. Одиссея Швейка во многом повторяет происходившее с самим Гашеком, но даже ради получения столь богатых впечатлений, какими его одарила австрийская армия, он воевать не пожелал и сдался в плен русским. Попал в лагерь для военнопленных под Киевом, затем был переведен в Самарскую губернию. Гашек переболел тифом, а поправившись, вступил в Чехословацкий легион и впоследствии изрядно для него потрудился, агитируя пленных чехов и словаков. Тогда же он начал печатать в русских газетах фельетоны, признанные издевательскими как австрийскими властями, так и крупнейшей эмигрантской организацией — Чехословацким национальным советом в Париже. В 1917 году Гашек порвал с легионом, стал членом партии большевиков и, в порядке партийного задания, отправился в Самару, чтобы агитировать легионеров за революцию и призывать их вступать в Красную армию. Но бо́льшая часть соотечественников Гашека на это не поддалась. Сейчас мы не будем останавливаться на этом подробно, история о так называемых «белочехах» у нас еще впереди.
Словом, Гашек всем насолил — и австрийцам, и чешской эмиграции, и легионерам. Все дружно признали его ренегатом, изменником Австро-Венгерской империи, а затем предателем чешского народа, но это его нисколько не смутило. Гашек вполне искренне разделял коммунистические убеждения, был хорошим оратором и даже (что, конечно, его совсем не украшает) участвовал в карательных акциях большевиков. Этот смелый и образованный человек очутился в нужное время в нужном месте, вполне отвечавшем его склонностям и нраву — в революционной России. Гашека назначают комендантом Бугульмы (от души советуем вам почитать сборник его уморительных рассказов «Как я был комендантом Бугульмы»), затем он издает газету в Уфе, двигается дальше на восток — в Омск, Красноярск и Иркутск, женится на Александре Львовой, снова издает газеты: на русском, немецком, венгерском и даже бурятском языках; он покупает дом в Иркутске и вроде бы готов остаться здесь (на время или, возможно, навсегда). Но Гражданская война закончилась, и коммунистам-чехам предписано ехать на родину и раздувать там пожар мировой революции. Так что в конце 1920 года Ярослав Гашек с русской супругой вернулся в Прагу, где выяснилось, что он — двоеженец: ведь развод с первой супругой так и не был оформлен официально. И хотя обвинение было вскоре снято, в городе поднялся изрядный шум. Гашека давно считали переселившимся в лучший мир: если верить слухам, доходившим в Прагу, его трижды повесили, дважды расстреляли, один раз четвертовали и еще один раз зарезали в пьяной драке.