Просто у нас, у чехов, святые весьма любящие полемизировать. Следующий из признанных в международном плане мучеников тоже вел с нами споры, а родом он был из южной части страны. Если бы вы пожелали поехать из Гусинца в Непомук — это хорошая дорога, за пределами туристических трасс — Шумава сменится краем рыбных прудов, а Ян, Порицающий Проступки — в Яна Исповедника. Ибо правду можно ведь и умолчать. От околиц Вимперка, из Бубинской Пущи до Прахатиц и Гусинца просто рукой подать. Вы увидите живописные городки и встретите böhmiscge Dörfer (чешские деревни) в самой их чистой форме. Все названия заканчиваются на — ice или — vice, а в своей немецкой версии съеживаются до — itz или же — witz. Так что немец слышит во всем этом Witz, то есть "шутку" — и восхищается нашему чувству юмора. Но уж такими остроумными, как это могло бы казаться на основе местных названий, мы вовсе не являемся.
Тем не менее: в Гусинце вы увидите первый памятник Гусу, а на тамошнем мосту… первого Непомуцена. Эта парочка как раз таким вот образом себя дополняет. Памятники Гусу специально стоят возле католических храмов, чтобы не забывали, кто с кем дрался. Соборы — это часто красивейший барокко, а памятники Яну Гусу — кич национального возрождения.
Даже обычные деревенские костёльчики обладают своей прелестью и своим местом в пейзаже. Они не спорят, а только смягчают. Барокко всегда желало что-то прибавить окружению, не забирать. А поскольку в этой части Чехии не дали проявиться беспорядку индустриализации, как правило, здесь можно увидеть осмысленное вмешательство человека в Божье творение: деревеньки, местечки, пруды…
Чехия, это как бы, несколько, СЧД — Соединенные Чешские Деревни… Vereinigte Böhmische Dörfer, никакие не США европейского Центра, но, тем не менее, определенная, хотя и незаметная сила. Между Гусинцем и Непомуком расстилается наша terra sacra. Через наших святых здесь просто не пробиться. Понятное дело, святых, имеющих значение для чехов: Гус, Непомуцен, Хилчицкий, Войцех[19] и Иоанн Непомук Нойманн[20] — у вех у них есть нечто общее с этим уголком края. В нашем чешском небе существует святость, которой coelum (небо — лат.) Церкви часто даже и не знает.
Чешское небо вовсе даже не находится на расстоянии вытянутой руки, зато оно уютное и неортодоксальное. Мы за наших ожидающих святости представителей держим кулаки в кармане и ставим на них, словно на лошадей на гонках. В конце концов, когда-то ведь до цели они доберутся! Чешское небо, наверняка, похоже на какую-нибудь из чешских деревень. И наверняка это должны быть какие-нибудь Небешице или Небешаны. Здешний святой Петр это Петр с ворчащим "ррр" и развевающейся бородой, он сидит у окна небещанской хаты. Он покуривает трубочку и глядит, как снова некий ЧЧ (то есть Чистый Чех) со скоростью улитки направляется в Небо. Но по дороге имеются наши Небещаны.
Никто ведь из нас небесного Неба не отрицает! Но перед ним мы выставили маленький такой таможенный пост. Отсюда-то и это усталое сопение чешских кандидатов на вечность, которое раздается словно драматический рев машин Формулы І. "Давай!" — с энтузиазмом кричим мы в его сторону, когда, наконец-то, кто-нибудь да появится. "Не отступай! Давай дальше!". Возьмем, хотя бы, Агнешку. Агнешка из Праги, прозванная еще Чешской. Шестьсот лет ожидала она своей канонизации! Я сам поехал в Рим, чтобы быть при том, когда небесное Небо, когда coelum наконец-то разрешит. И действительно, в году от Рождества Христова 1989 нашу королевскую дочь оно приняло в ряды своих обитателей с такой помпезностью, что и в Небешанах, и там, внизу, в самой Чехии все затряслось, и исчез режим, конец которого для чехов казался несбыточной мечтой.
Я даже представить не могу, что произойдет, когда, когда-нибудь, то же самое удастся Гусу! Вот то, похоже, будет самым настоящим европейским неботрясением. И, может быть, от такой радости наш континент объединится? Подождем. Почтенному Непомуцену на это понадобилось всего четверть тысячелетия (побольше об этом, когда мы до него дойдем). Ян Непомук Нойманн, его тезка и земляк из Прахатиц, справился как-то быстрее. Хотя родился он в XIX веке, в тех наших, совершенно не святых временах, канонизировали его сразу же с наступлением века ХХ-го. В Небешанах поговаривают, что у него, вроде как, имелась волосатая рука. Что его, вроде как, полюбили баварцы! Но, прежде всего, то был умный человек. В самое подходящее время он взял и выбрал для себя Америку. Во времена Священных Наций, когда он появился на свет, у нас ему не оставалось бы ничего другого, как только выбирать между здешними возможностями. Что — sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности — лат.) — было неразумно. Так что в Филадельфии сделался из него… биполярный епископ и баста. Если бы он пошел другим путем, то до сей поры мучился бы черепашьим темпом нашей священности. Потому что в небещанских хатах Последний суд всегда является предпоследним. И его главным принципом является доброжелательность. То есть, это принцип совместного ущерба. "Каждому, что его!" здесь переводят как "Каждому то, что наше!".
19
Адальберт Пражский (лат.
20
Иоанн Непомук Нойманн (англ.