— Простите, вот уж никак не предполагала… — И подала деду руку. — Кширова.
Дед замешкался, не зная, куда деть шляпу, и в итоге водрузил ее на голову с уверенностью, что открыл еще одну Америку.
— Очень приятно… Чего-то я вас раньше тут не видел.
— Почему же? — спросила девица немножко насмешливо, немножко ядовито.
— Почему?! — Деду показалось неприличным не переспросить. — Я ездил, пока работал в кооперативе, на лошадях, — с озабоченным видом принялся он объяснять, что было явно излишним. — А вот уже второй год, как я на пенсии… Это его стол?
Девица кивнула.
Дед осторожно сел, сперва погладил стол взглядом, затем одной ладонью и наконец обеими. Он был доволен, может быть, даже горд. Стол его сына помещался в настоящем замке, в таком кабинете! Выходит, сын его чего-то стоит.
— Тогда в конюшне еще было много лошадей, — добавил дед, чтобы девице окончательно все стало ясно.
Приличия ради девица улыбнулась, все еще не понимая, — что нужно старику? Не исключено, она услышит от него такое, что голова у нее пойдет кругом.
А пока они молча сидели друг против друга. Смотреть на девицу было довольно приятно. Летом она наверняка часто ходила купаться. Девица безуспешно пыталась прикрыть хотя бы незначительную часть ноги выше колена, но дед щурился, будто вовсе не замечал девицу. Он смотрел на нее, но при этом куда-то значительно дальше.
— Я сварю вам кофе, — вдруг спохватилась она. — Вы любите крепкий?
— Кофе? — Дед очнулся. — Сроду не пил, если вы говорите про настоящий.
— Быть того не может, чтоб вы никогда не пили настоящий кофе, — засмеялась девица. Этот дед был ужасно милый и трогательный. Она направилась в кухоньку. — Вода мигом закипит, — добавила она и открыла дверь.
Добеш младший стоял там истуканом.
Девица улыбнулась и, протискиваясь к плите, прижалась к нему. От нее исходил аромат, но совсем не духов. Добеша охватил ужас, как во сне.
Они услышали шаги деда.
— Нет, не надо, правда, — проговорил он.
Девица вышла, неплотно прикрыв дверь.
— Мне, это, внука навязали, сына его, значит… — Дед выжидательно помолчал — понимает ли она его? — Вот я и пришел спросить, не смог бы он забрать его из садика.
Девица прислонилась к косяку, все еще держась за дверную ручку. Она пригладила блестящие желтые волосы, пальцы ее дрожали. Вблизи дед разглядел странную блестящую краску, которой были обрамлены ее глаза, и быстро отвел взгляд, затем вернулся к столу.
— Товарища Добеша сейчас нет, — сказала девица. — Он вернется лишь вечером.
Дед обернулся.
— А вы почем знаете?
— Он мне сказал… — ответила девица. — Я отвечаю на телефонные звонки.
Дед сгорбился, будто поднимал тяжелую балку.
— Что поделаешь… Придется как-то устраиваться.
— Погодите, — остановила его девица. — Раз уж вы не хотите кофе, так хотя бы…
И снова исчезла. С глухим стуком открыв холодильник, она достала водку. Бутылка оказалась холодная, приятно холодная для горячей ладони. В то же мгновение она почувствовала сзади на бедре ладонь, еще более холодную, и чуть не вскрикнула. Рука медленно поползла по трусикам вверх к животу. Девица резко выпрямилась, больно стукнувшись теменем о что-то твердое, у нее все прямо заныло.
Дед продолжал стоять у дверей со шляпой в руке. Девица улыбнулась ему. Так ей показалось. Рюмки она вынула из ящика письменного стола и налила в обе примерно на три пальца. Одну рюмку протянула деду, другую прижала к вырезу своего платья.
— На здоровье, — ободрила она деда.
Сперва дед понюхал. Лишь после этого раздался легкий звон рюмки о рюмку. Скажи дед, что ему не понравилось, он соврал бы. Но никто не ждал от него признаний.
— Вы очень славная, — произнес он. — Правда… Большое вам спасибо.
— Не за что. — Тут девица уж и на самом деле улыбнулась.
Возвращая рюмку, дед снова поневоле глянул ей в глаза. В глазах у нее стояли слезы. Одна, прозрачно-чистая, выкатилась и соскользнула ко рту. Когда она остановилась на верхней губе, то оказалась голубоватой и даже с розовым оттенком.
Вот чудеса, размышлял про себя дед, спускаясь по лестнице. Вот чудеса-то. Разноцветные слезы…
Домик Яхима стоял на самом краю деревни. За белой оградой двора текла вонючая речка Тркманка. Посмотрев из окна, Яхим по составу отложений на ее дне мог рассудить, какие времена переживают люди в деревне на холме и еще выше, узнать, что им стало без надобности и чего они, с другой стороны, жаждут. Естественно, что Яхиму недосуг было глазеть из окна, но, когда ему случалось проходить тропинкой по берегу, взгляд его тянулся к младоницкой рощице за лугами. К чему огорчать себя раздумьями о прошлых днях, если тогда можно было, выбежав из дому, запросто наловить раков. Теперь настали во всех отношениях иные времена, и если б ему, к примеру, понадобилась печка, он смог бы достать ее со дна реки. Прежде такого не бывало. Порой Яхим прислушивался к шуму тополей. Он знал наверняка, что понимает, о чем они шумят. И если он еще мог слушать тополя и смотреть далеко за луга, далеко-далеко, куда хватал глаз, зачем ему была речка под окном?