— Я? Как свои пять пальцев! — кивает Мики. — Старый друг, коллега. Вместе учились в Металлургическом, на факультете цветной металлургии. Он-то и помог мне выбраться из этой дыры…
— Ты металлург? — спрашивает разочарованный Пекар. Такого он не предполагал.
— По образованию, — успокоил его Мики. — Давным-давно уже художественный оформитель сцены. С нашего курса почти все устроились здесь. Только Фрицо пошел на этнографию, работает в Академии…
— А где найти Янко?
— У себя его нет? — Вопрос удивляет бывшего металлурга, но он сразу осознает его обоснованность. — Может, что-то устраивает в городе. Курочка на коммутаторе, наверное, в курсе дела.
Истребитель салатов еще раз оглядывает посетителей и козу и, видимо, остается довольным тем, что с их стороны ему не угрожает опасность конкуренции по части модного готового платья, потом дружески добавляет:
— Передайте ему привет от Мики, того самого, вместе с которым он на горнолыжных курсах поджег газету между пальцами ног у спящего Повразника.
Пекар покинул здание телевидения с чувством обладателя волшебного заклинания, которое он твердил шепотом, чтобы не забыть:
— Мики и Повразник. Горнолыжные курсы. Газета между пальцами, жаль, что не спросил для точности, что за газета…
Через минуту, дрожа от боязни не упустить счастливого случая, он звонил из будки перед главным почтамтом; козу пришлось привязать за ручку двери снаружи, внутрь она не захотела войти ни за какие коврижки, будто страдала боязнью закрытых телефонных будок. Перед тем как набрать помер, он повторил про себя основные пункты заклинания, прорепетировал в уме извинения и весь текст идейно богатых и сжатых фраз. С улыбкой игрока, который начал наконец получать хорошие карты, он напевает песенку:
Хотя, если быть точными, набирает он совершенно другой номер. Во время разговора коза то приоткрывает дверь будки, то тянется за имитацией редиски, украшающей пальто солидной горожанки, которая ждет у будки, чтобы позвонить. Пока Пекар успевает захлопнуть ногой дверь, наружу вылетает несколько обрывков слов, которые растворяются в шуме большого города без цвета, вкуса и запаха тем более.
Так как мы ничего не слышим, то наблюдаем пантомиму Пекара с трубкой в руке. В его жестикуляции нет ничего лишнего: реалистично и метко, с чувством детали разыгрывает Пекар давнишний студенческий случай на горнолыжных курсах. Он снимает крепление лыж, усталый ложится спать, потом, перевоплотившись, как Енгибаров, в остроумного коллегу, крадучись приближается к спящему и зажигает у него между пальцев ежедневную периодику.
Затем он просыпается, уже как пострадавший, в ужасе кричит и, наконец, в заключительной сцене улыбается удачной шутке.
Козе вдруг снова удается приоткрыть дверь, и мы слышим вместе с ожидающей дамой, которой приходится защищать редиски на собственной груди:
— Где? Я не расслышал, коза тут все время открывает дверь… Где-где?
— Кто это здесь коза? — принимает на свой счет ожидающая дама. — Вы — юродивый Шененаци, сопляк, балбес, Румцайз[85] неудавшийся…
Пекару удается наконец захлопнуть дверь будки, и теперь видно, как он только кивает головой в знак согласия и смотрит на часы.
Он больше не слышит даму с редиской, которая переключилась теперь на деревенских сограждан цыганского происхождения, которых и в город-то впускать не должно, так как они портят фасады и штукатурку одним своим присутствием. Взволнованный, как перед первым свиданием, Пекар и ведет себя соответственно. Он останавливается перед цветочным ларьком и, тщательно выбрав, покупает в качестве опознавательного знака пышно расцветшую розу.
Как территория Бангладеш регулярно страдает от наводнений, так кафе «Гранд» не менее часто страдает от ремонтов, которые наподобие стихийных бедствий неузнаваемо меняют облик и атмосферу кафе. Там, где раньше был обеденный зал, в один прекрасный день изумленный посетитель обнаруживает дневной бар, а то вдруг пивную. Даже, извиняюсь, туалеты и те не защищены от стихий, вход в них всегда был из вестибюля, а тут вдруг оказался из коридорчика на кухню, и вообще, кто его знает, те ли это туалеты…
Неудивительно, что «Гранд» в эти предобеденные часы совершенно пуст и Пекар — единственный его посетитель. Завсегдатай и тот с трудом угадывает временной просвет между двумя ремонтами, чтобы посидеть в своем любимом заведении. А посетитель случайный может и вовсе не заметить, что здесь вообще есть какое-то кафе, так как вход в него в бывшем пассаже умело прикрыт нагромождением ящиков с бутылками.