Выбрать главу

И даже это еще не все! Козу ведь надо чем-то кормить. Больше месяца дружественные театры обменивались телеграммами и телексами, в которых решались вопросы о сене, жмыхах и зерновом концентрате. Если сторона, принимающая гостей, откажется в добавление к договору о гастролях взять на себя обязательство кормить козу, Пекару самому придется заготовлять корма. На всякий случай он уже заранее вел переговоры с авиакомпанией, чтобы ему сделали исключение и разрешили, чтобы его багаж мог превысить в весе дозволенные пятнадцать килограммов. Раздавались злопыхательские голоса, что проще на месте раздобыть замену для козы, но на запрос об этом пришла телеграмма, что животного, у которого была бы разучена партия из оперы «Порги и Бесс», у них не имеется. После этого руководство решило, что рисковать успехом гастролей они не будут и возьмут козу с собой.

Пекар так задумался над таможенными проблемами, что вздрогнул, когда из-за автобусной будки в Девинской Новой Веси вдруг выпрыгнул бухгалтер, с которым он поссорился в природной резервации Сандберг.

— Я чуть было не забыл о самом главном, — выложил он свой последний козырь. — Ведь коза, скорее всего, не чистокровная саанская?

— А вы чистокровный словак?

— Ну…

— Фига два! Ваша бабушка была из Моравии, по отцовской линии в вашей крови найдутся следы жителей Вены…

На росистом лугу у леса этим туманным утром того и гляди состоится дуэль. Автобусом № 102 к крематорию подкатили все заинтересованные лица, кроме Гутфройда, который запаздывал. Все считают эту «экскурсию» безумием, но никто не говорит этого вслух. Дуланский, секундант Пекара, украсил себя бантом в горошек, он торжествен, степенен, выражается высоким стилем и знает правила дуэли.

— Позвольте задать вам вопросик, мадам. Почему вы вчера не пришли на условленное место в переднюю, чтобы мы договорились о необходимых формальностях?

— Откуда мне знать? — небрежно пожала плечами Эльвира. Она делает вид, что ей плевать на весь этот цирк, но ее огорчает, что именно Гутфройд опаздывает. — В общем-то, я хотела прийти, но что-то мне помешало. Может, я замочила белье. Не могу же я сорваться, убежать от плиты и болтать с кем-то целый день.

— Изменница, — бормочет Пекар, укрытый за широкой спиной Дуланского. — Отогревал змею на собственной груди.

— Ха-ха, змею! — У Эльвиры неожиданно проявляется афористический талант. — Такую вот, с рогами, которая делает кучу орешков!

— Пардон, мадам, — вынужден сделать ей замечание Дуланский, — сегодня, прошу вас, воздержитесь от личных выпадов.

Наконец появляется Гутфройд; он в прекрасном настроении, с полевой гвоздикой в петлице пальто, судя по всему, утренний пикник ему нравится и он совершенно не сознает возможную трагичность момента. Божий человек, думает Дуланский, глядя на него, вольная птица, свободный и глупый.

По пятам за Гутфройдом шагает некто неизвестный и незваный.

— Надеюсь, вы без меня не начинали. Всего было вдоволь, только мало угощали. У меня вышло небольшое недоразумение вот с этим контролером, — указывает он двумя пальцами на неизвестного. — Не знаю, чего они пристают ко мне, как извращенцы. Уж я объяснял ему, что скоро меня среди живых зайцев не будет.

— Мертвый пассажир тоже обязан иметь билет, если он занимает место другого пассажира с действующим одноразовым или проездным билетом! — неколебимо стоит на своем контролер, здоровый и бойкий, как гиббон. — Сначала пусть уплатит штраф, а потом пусть ходит хоть на голове и отталкивается ушами.

— Вы только послушайте его! Как тот цыган! — кричит Гутфройд. — Здесь речь идет о жизни, а он, видите ли, со своим одноразовым билетом!

— Давайте кончим этот пошлый торг! — презрительно вмешивается Дуланский, тщетно перебирая в памяти правила дуэли; о контролерах, их правах и обязанностях по отношению к дуэлянтам там не упоминается. По́шло и досадно.